О ВЕЧНОСТИ И О СЕБЕ

О КНИГЕ “ПЛАНЕТА ПОЭТОВ-5“

МАПП РИГА

Наш опыт построен иерархически –

Образует пласты, горизонты,

Из глубин естества ищущие

Пути к Высшему, Горнему…

От внутреннего времени –

Ко времени космологическому,

К независим формам от человека,

Недоступным человеческой мысли.

Время разновекторно на Планете поэтов 5. Говоря о дне сегодняшнем,

жители Планеты обычно смотрят назад, во времена минувшие. Время минувшее

нередко единственно возможное для поэта, а настоящего времени как бы и не существует… Говоря о будущем времени, жители Планеты-5 говорят обычно о смерти, иногда это – прекрасный сон, как в стихотворении М.Ю. Лермонтова…

“Я б хотел навеки так заснуть…“ . Гетерогенно не только время, но и пространство – жители Планеты-5 живут одновременно в двух Родинах, одна из Родин связана с

утраченным временем, историческим и личным ( понятие хронотопа, М. Бахтин), что придаёт художественному осмыслению жизни особый драматизм.

………

Все мы живём в многомерном

Универсуме времени.

Жизнь – история отношений

Каждого с Универсумом.

Отношения непрерывны,

Отношения даже во сне –

Как времён стихии

Многомерен спектр!

Опыт человека включает

Темпоральности многие виды…

Время историческое, многогранные

Формы измерения времени в Бытийности.

……….

Время может мыслиться как Предсуществование, ещё до рождения:

“Снится жизнь до рождения, до первого крика,

До степного зверья, до рогатых коров,

Когда не было имени, не было лика,

Только вольный полёт да сиянье миров“

Эти строки Надежды Черновой – как бы модель Всебытия… Здесь явлен апогей чистоты души, время осмысливается поэтом как Всеобщность — до дискретности,

во Всеобщность эту и незашоренность хрусталика зрения, духовного видения и ведёт путь времени жизни человека.

……….

Время конституируется

Личностью – иначе – не верен взгляд…

Темпорально интегрируется

В икономию человеческого Бытия.

……….

Размышляя о времени, поэтами подчёркивается быстротечность эмпирического Бытия человека:

„Скоро нас не станет в этом полдне,

Только – песня будет плыть окрест

Да стоять над храмом колокольня,

С горизонтом образуя крест„

( Елка Няголова, с.47)

Отдавая себе отчёт в быстротечности индивидуального времени, человек хочет прожить жизнь осмысленно:

„Беги вослед внезапной красоте –

Она исчезнет в хоре песнопений

И ты, мечтатель, жаждущий прозрений,

Произнесёшь свой гимн в небытие„

( Наталья Шурина, с.16)

О конечности и быстротечности индивидуального времени говорит и Сергей Лавров:

“ Уберите гробы, дайте в драку пойти

И слезами не портите порох”

(Сергей Лавров, с. 366 )

Соотношение индивидуального, внутреннего времени человека и вечности – одна из магистральных тем сборника.

………

Время наиболее окачествлено,

Окрашено непосредственно

Предикатом человеческого существования,

Становится внутренним временем.

………

Время и пространство приобретают иные качества по пути индивида к вечности:

“И будто больше пыли на предметах“;

(Сергей Головюк)

“Приближая к концу,

Время водит резцом по лицу“

(Марина Тервонен)

О конечности индивидуального времени говорят и Геннадий Русаков( с.394),

и Григорий Осипов (с.378), и Нина Герра ( с.318), и Георгий Деканидзе в стихотворении “В морозный день“(с.252), и многие-многие жители “Планеты поэтов 5”.

Обычно время мыслится как путь, как парадигма..

Но иногда время мыслится как цикл, и тогда путь спиралевиден:

„ Не нужно думать в этот миг о боли –

И о посевах наших слов,

О нашей преходящей форме —

Оттуда, где заходит солнце вновь,

Вернётся день надежды новый”

( Александр Невроцкий, с.311)

О круговращении времени, о времени как о цикле говорит и Рафал Чехоровский (с.312), и Татьяна Житкова (с.164), и другие поэты на страницах книги.

Интересно, что Татьяна Житкова говорит о жизни как о пути, но о пути мировой ладьи, и путь этот спиралевиден… Время выходит за рамки индивидуального внутреннего времени в этом дискурсе поэтессы (“Мои раскачивая сны”).

………

Время – единственное, по Введенскому,

Что не существует вне нас!

Всё, что вне нас есть в Творении,

Время призвано поглощать.

В этой парадоксальности

Наступает ночь ума.

Время встаёт над нами,

Будто звезда.

………

Мысль о том, что нет времени, а есть вечность, имплицитно звучит в стихотворении “В ладье“ Елены Журович. Любовь – Первопраздник, когда времени нет, а есть вечность. Передаётся как бы состояние вечности, ибо Бог –

это любовь, а здесь состояние любви передано, именно состояние любви как чуда:

“И мы с тобой рядом идём по воде,

И наших следов нет, конечно, нигде,

И звёзды морские лежат на песке,

И ты мою руку сжимаешь в руке.“

( Елена Журович, с.456)

………

Время существует как аспект,

Как качествование субъекта.

По Карсавину времени нет,

Это лишь Всеединство в конкретном.

………

Есть тексты, где о вечности говорится прямо и даются её характеристики, как, например, у Николая Переяслова:”Длится вечности глагол“ ( с.384). Вечность предикативна!

Есть и такие тексты, где о вечности говорится всей композицией, всей структурой стиха. Так, стихотворение Валерия Михайлова „ Эти гнёзда грачиные, что корявой сквозят пустотой„ на первый взгляд посвящено пейзажу… А на самом деле – это иносказание, это метафора вечности (с.118).

О вечности как о музыке говорит Ристо Василевский (с.285).

О переходе времени в вечность — Ирина Сидорова-Рижская (с.112).

Поэты повествуют о неком времени, часе, когда время пришло говорить о вечности:

„И нет здесь Запада!

Здесь нет Востока!

Страница первая грядущего пролога…”

Это – строки из цикла “Время пришло говорить“ Сэды Вермишевой (с.27).

Апокалипсис в этих строках как конец времён?

Или ”Я как Всеединство“ (Л.Карсавин)?

……….

Временность бесконечна

Иль конечна с нашим Я?

„Внутреннее сознание времени” –

Феноменологической темпоральности субстрат.

Конституируются сознанием

Предикаты Бытия земного.

И временность, и пространственность —

Принадлежность опыта.

………

Поэты, размышляя о “тайнах счастия и гроба“, пытаются найти какие-то определения времени, дать характеристики, по касательной находя аналогии.

Так, Александр Невроцкий пишет:

“То, что изнашивается – всего лишь один из способов

Сохранения равновесия по отношению

К отпущенному нам времени“

(с.309).

Ушедшее время может превращаться в козлиную тропку, как в стихотворении Трендафила Василева “Козлёнок” (с. 44).

Юлия Пелихова-Хэдберг определяет время как мост взглядов между прошлым и будущим:”Меж будущим и прошлым взглядов мост” (c.297).

Попытка художественно осмыслить время в неких материальных формах наблюдается и у Мирослава Кошуты:

„одинокие дни, да и ночи,

все без сна, с пескоструйкой в мозгу –

кто-то смотрит и смотрит мне в очи,

сквозь меня удаляясь во тьму„

(с. 429)

Связь времени, пространства, истории великолепно выразил Арсен Ваге:

„ Время было нейтральным по отношению к нам,

даже – безразличным.

Время есть наш город,

Время это я,

Когда прохожу через мост”.

(c.24)

Как видим, время индивидуальное слито не только с историей страны, но и с индивидуальным временем другого человека, Другого (М.Левин).

Нередко время осмысливается, используя пространственные категории:

„Векторность впечатлений как единство результата,

Краткость, затянутая в растянутость„

Это – строки из стихотворения Натальи Вик “Импрессионисты“(с.487).

“Миг в неподвижности – это ментальность“ (там же).

Время как пространство видится и в художественном дискурсе Ирины Сидоровой-Рижской:

“В пространстве Времён –

наших душ пантомима.

В них струны пока

зазвучать не смогли“

(с.111)

Иногда при помощи художественных средств стиха время как бы расширяется,

а вместе с ним и пространство:

“Время Нового года –

Мандарина оранжевый запах

(Александр Бардодым,с.6) —

и сразу пространство расширяется, ибо вспоминается детство, а это – не маленькая

родина сего дня, а огромная территория погибшей страны… Погибшей, но живой во внутреннем времени жителей “Планеты поэтов 5”.

В стихотворении Антонио Фермана де ла Герранца “Ожидая твоего слова“ (с.102-103) время переходит в простанство, время становится полем, время становится душой. А стихотворение поэта “Опьянённый безграничностью” приведём полностью:

“Ещё один раз поднимаюсь на холм

потерянного горизонта

и созерцаю апельсиновое море,

где выгуливаю свои одиночества.

Ещё один раз время

останавливает свои стрелки,

радуя тех, кто бродит

между тик и так.

Ещё раз, опьянённый безграничностью,

ныряю в несуществующий лимб,

обещанный взамен того, что

никогда не вернусь

на свои следы”

(c.103)

О чём это стихотворение, где время осмысливается при помощи пространственных категорий? О времени? О пространстве? О любви?

II

Необычайно точно время как пространство выражено в стихотворении Елены Зейферт “Время впадает в Риони“ (с.66). Время в этом стихотворении разновекторно. Смотря в будущее, человек смотрит в прошлое. Время – это детство, связанное с другим пространством, не тем, где сейчас находится героиня,

не в этой стране. Это как бы совсем иное измерение, система координат другая. Время как поиск апейрона, мельчайшей частицы, основной для души. Иногда это детство. Там, у Риони.

Время индивидуальное может осмысливаться и как время года. Причём не всегда зима несёт трагическую экспрессию ухода – так, в стихотворении Дианы Дмитриевой ”Январь“ (с.156-157) зима насыщена счастьем. Зима, осень, весна, лето – это и состояние души, и перид внутреннего индивидуального времени в разных художественных системах. Так, осень в поэтическом дискурсе Елены Шеремет – это юность её, счастье её,”Нежность первая, что отдана не маме“( с.268); в стихотворении Елены Пиетиляйнен “Северное лето“ природа дышит красотой и мудрым покоем, умиротворяет:”И цветастую шаль – паутинку с узором // Мне накинуло лето легко на плечо“ ( с.389). А”Ноябрь” – это воистину ноябрь со всей

свойственной этому месяцу экспрессий мудрости увядания в стихотворении

Ёлки Няголовы:

“Я поднимаю взгляд – туда, откуда капать

готовится начать небесная вода,

и хочется мне петь, чтоб с горя не заплакать

по облаку, что вдаль уплыло навсегда”

(c.48)

Зимой можно любоваться, воспринимать зиму, как эстетичеки красотой насыщенное чудо – “Остановись, мгновенье, ты прекрасно!“… Это чувство возникает, читая стихотворение Николая Переяслова, посвящённое зиме:

„Над Переделкиным – снега.

Лес будто весь исчерчен мелом.

И что не ветка – то дуга

под грузом изогнулась белым.

Смотрю на мир, словно на лист,

где миг рожденья чуда длится,

и понимаю: нет традиций!

Природа – импрессионист,

с которым вряд ли кто сравнится.

(с.385)

Через состояние природы передаётся осознание трагизма Бытия, как в замечательном стихотворении Григория Осипова:

„Жизнь моя пролетит в одночасье

С чередою холодных дождей

И не будет последнего счастья

На исходе непознанных дней,

Но останется горе седое

И лесов утомлённая стынь

И любимой лицо молодое

У дороги седой, как полынь”

(с.378).

Через состояние природы передаётся драматизм Бытия не только личностного, но и исторического, сопряжённого с личностным, как в пронзительных строках Геннадия Русакова:

“Сердце, больше не будем прощать это время,

от которого ноют и зубы, и темя,

потому что сентябрь и чума на дворе.

Потому что картоном ломаются травы,

Потому что чужие – хамьё и не правы,

Потому что я скоро из жизни умру.

Потому что мой сад никогда не вернётся,

день потухнет, мазутом душа захлебнётся

И источится время на нашем юру.“

(с.396).

Строки Николая Переяслова, описывая пейзаж России, тоже говорят не о чистой родниковой водице. В стихотворении “Возле станции Липяги“, где ”Пожелтевшие лопухи// машут вслед электричкам рейсовым”, читаем:

„В ветре носится пыли взвесь,

в лужах нефть блестит переливами.

И, наверное, даже здесь

можно пробовать быть счастливыми.“

(с.384).

А до этого в стихотворении, предыдущая, была строфа:

„Я стою на платформе, жмусь,

за колонной от ветра спрятавшись…

Эта станция – тоже Русь!

Тут живёт моя тёща рядышком.”

(с.383)

Так время личное, внутреннее, и время историческое сливаются воедино в строках поэта, придавая смыслу стиха полифонизм, что всегда является признаком художественного мастерства.

……….

Пруст превратил время

В интимно-личную стихию —

Аналитика пространственности,

Тема времени как Всевременности —

Тема памяти, воспоминаний –

Вот основной стержень.

…………

Вина за содеянное в историческом времени может восприниматься как личная драма:

“Идут на смену времена,

и ночь почти что не видна

в подробностях уже,

и общих списков имена,

и кровь, и общая вина

теряются в дожде.

Видны лишь мутный небосклон

и потускневший клён,

который к месту пригвождён

и жить приговорён.”

(Николай Гуданец, с.153).

Пейзаж смутен, реалии сквозь дождь трудно различить, состояние трагизма безысходности, используя картины природы, передаются мастерски – текст полифоничен, многоголосен. Так художественное описание пространства и времени передаёт актуалии времени исторического опосредованно.

Анализируя истекающее личное индивидуальное внутреннее время, о вине говорит другой поэт – Евгений Голубев, но уже не о вине исторической, общей,

сопряжённой с личной драмой, а о вине индивидуальной, оставляя временное пространство личного жизненного пути в большой, значительной уже части, за плечами:

„Кого любил – застыли за спиною,

Как ангелы-хранители незримы.

Какою искупить могу ценою

Свою вину незримую пред ними?”

(с.143).

Очень интересны у поэта и другие строки, где мгновение времени живописуется им при помощи простанственных категорий:

“Молнии всплеск огневой

Встретит чёрный гранит.

Рисунок дождя черновой

Мгновением сохранит“

(с.145).

Небесное пространство выражено мгновением рисунка, сопрягаясь с пространством земным…

Пространство Беспредельности может пониматься во временных категориях:

“Вечной Беспредельности мгновенья

на земные радости дроблю,

вспышками внезапных озарений

чувствую, вдыхаю жизнь, люблю.

Полыхают памяти зарницы

в позади оставленной дали,

мысли, как встревоженные птицы,

в стаи собираются свои,

и летят под сводами Вселенной,

прошлых аур рассекая дым.

Станут легкой белоснежной пеной

древней кармы вековые льды.”

(с.149).

В этом стихотворении Татьяны Горевой личное внутренне время сопряжено с вечностью, время мыслится при помощи пространственных категий, вплоть до Бесконечности – она может быть и временной, и пространственной.

Красота на исходе времени, как личного, индивидуального, так и времени природного цикла – осень готовится к зиме – ощутима с особой силой в разных поэтических дискурсах. Так, у Татьяны Горевой читаем:

“Прощальный бал заказывает осень,

бросает листья в лет круговорот,

и ничего взамен уже не просит,

и в дальний путь нарядов не берёт.

Не пряча слёз, отчаянно рыдает,

дрожит последней страстью на ветру,

и золото ненужное швыряет

в уплату долга жадному костру.

Прозрачная, умытая дождями,

в плену у наступающего сна

стоит пред голубыми образами

в молитве, как невинная весна.

И, получив небес благословенье,

взмывает ввысь и ловит на лету

надежды робкой тихое знаменье –

снежинок первых позднюю фату.”

(с.149).

А вот стихотворение Татьяны Житковой ”Осень“:

“Ненастный вечер. Шелестит листва,

И ветви в косы заплетает ветер.

И кто-то снова бродит до утра

И засыпает только на рассвете.

И осень, осень падает в ладонь

Холодной и прозрачно-серой каплей…

А утром, меж скользящих тихо штор,

Внезапно – охры полыхают пятна.

Берёзы клонят кроны до земли…

И перед тем, как всё окрасить белым,

Глазам и сердцу – жар и свет любви

Природа посылает милосердно.”

(c165).

Интересно, что обе поэтессы о вечности и о себе пишут так, как будто

Всевремееность и Всепространствееность известна им a’priori:

“Я сегодня проснусь до рассвета,

среди спящих цветов поброжу,

в узелок уходящему лету

все тревоги свои положу.

Золотой мишурой листопада

сброшу с плеч тяжесть прожитых лет.

Спелой мудростью тихого сада

наградит меня осень вослед.

Я бесценную эту награду

легким облаком лету верну,

и с горящими звездами рядом

белым сном на мгновенье усну.

А очнувшись от яркого света,

ощутив звезд живительный ток,

посреди разноцветного лета

брошусь в жаркий зовущий поток.“

(Татьяна Горева, с.147);

„Мои раскачивая сны,

Несется лодка мировая,

В серебряных волнах купая

Отображенные черты.

Покачиваясь в такт векам,

Примеривая шлейф эонов,

Скользит легко и устремленно,

Сверяя курс по маякам.

Кружит, не прекращая путь,

По возносящимся спиралям,

Чтобы однажды в тайных далях

К родному берегу прильнуть”

(Татьяна Житкова, с. 164).

………

Мир как Всеединство

Есть Высшее Я — по Карсавину.

Высшее Я, Личность Мира

Содержит в себе каждый.

……….

И как же трогательно, как открыто звучат строки Тамары Ермоловой:

“Благодарю за промедленье,

За день, без осени, один!”.

(c.159)

……….

По Карсавину, Всевременно

Наше конкретное Я:

Я – прошлое, будущее одновременно,

Я – настоящего ипостась.

……….

В стихотворении ”Мышеловка“ Ирина Мастерман пишет:

“Мне кажется, что я была всегда

и в наказанье сброшена на землю (…)”

(с.254).

А это – строки другого поэта, Зинаиды Дырченко:

“Я столько жизней прожила

В одну, короткую такую“

(с. 107).

Всеединство времён – и личных, и исторических – и пространств, пронизанное любовью – вот лейтмотив многих произведений книги “Планета поэтов 5”.

Личная судьба и судьба Родины слиты, спаяны воедино…

И в стихотворении Геннадия Русакова ”За мелкий горизонт, протянутый по нитке” (c396-397), и в стихотворении Игоря Тюленева “Зрелость“(с.398) личная драма сопряжена с судьбой страны, сопряжение имплицитно, боль кроется за автоиронией лёгкой.

А в стихотворении Геннадия Русакова“Мы маленькие, нищие и злые“ боль уже – без всякой автоиронии, нерв оголен:

“Мы маленькие, нищие и злые.

Мы плохо лжём, но нас научат лгать.

Вон звёзды, в беспогодицу гнилые,

срываются на слякотную гать.

У Бога нет для нас на лавке места.

“Отец“ и “мать“ – судьба о двух словах.

Когда умру под насыпью у Бреста,

пускай их мне положат в головах.

Я никому уже не буду сыном.

Но пахнет детством мокрая трава.

И мама там, в пространстве проносимом,

Чуть блазнится и брезжится едва.

(с.395)

“Дуб, у которого нас расстреливали,// Дуб, живая история,// Раскачивает тень пустую, нас окликая,// Протягивает её нам вслед.”( с.420). Радован Караджич.

Трагизм времени исторического, сопряженный с трагизмом личного Бытия,

явствен в поэзии Вячеслава Шаповалова, составляя единое целое с природой :

„Что было в начале пути – ни к кому не вернётся,

с озерного дна ухмыльнётся дворец Тамерлана,

оступится конь на тропе, и казак встрепенётся,

и серп в небесах обернётся судьбой без обмана.”

(c.133)

Тема Всеединства — одна из магистальных тем поэзии Эрнста Усманова,

Об этом свидетельствуют такие тексты, как стихотворение“ Даль” (c.447),

такие cтроки, как:” Жаворонком в небе,// Как из тьмы колодца,// Прозвучит летящая, //Чистая вода.//Что бумагой впитано, //Полем обернется,// Что огню поведано,// Сохранит звезда.”(с.445).

Некий космизм, некое Всеединство явственны и в поэзии Надежды Черновой (“ Полна я горечи цветенья”,с.123), и в поэзии Николая Филина (Калтыгина) —

“Мы в вечность переходим — про запас”(c. 402).

Мы в вечность переходим, как офицеры запаса – нас призовут.

III

Мы в вечность переходим – про запас, чтобы вернуться на Землю.

Нас призовут.

Во Всеединстве и Всеобщности, где ВСЁ едино, Я – ВСЕБЫТИЕ…

………

Все наши прошлые “Я”,

Все наши “Я будущие” —

Как концепт естества

В “Я настоящего” буднях.

Центр “Я настоящего“

Связан со всем

Личности предстоящим

Или бывшим уже.

И все времени свойства —

Непрерывность – дискретность,

Бесконечность — конечность

Определяются, конечно же,

“Я” свойствами”… Я” категориями.

………..

“Я — Гойя“ – этим стихотворением Андрей Вознесенский вошёл в литературу, сразу был воспринят, как знаковое явление.

Всебытийность, ощущение космизма Миростроя явлены и в стихотворении “Уолт Уитмен против Джорджа Буша“ (Шалва Бакурадзе, с. 78), и в стихотворении “ По тропам утраченного солнца” (Арсен Ваге, с.22-23), и во многих-многих стихотворениях сборника.

“Свет вечности“ – так названо одно из произведений Александа Матвеева (с.372). Посвящено оно Жорж Санд. В сборнике мы встретим стихотворения, посвящённые и Марине Цветаевой, и Анне Ахматовой, и Андрею Белому, и Константину Бальмонту, и другим историческим деятелям… И все эти произведения сопряжены с историческив временем и внутренним временем: история и день сегодняшний, Родины утраченная и обретённая слиты воедино, определяя ментальный и чувственный лад поэта, выраженный затем в художественной форме на страницах.

В поисках себя в разобщённом мире, в стремлении услышать симфонизм мира в созвучии с мелодикой своей души, поэты нередко обращаются к мифологическим и историческим персонажам, как бы примеривая на себя чужие судьбы, как, к примеру, в замечательном стихотворении Елены Шеремет ”Вероне“.

Высокоинтеллектуальные тексты требуют порой особой культурологической подготовки, чтобы быть понятыми и воспринятыми сердцем. Таковыми представляются поэтические дискурсы Натальи Литвиновой (с.90-93), Луизы Пенцо — ( “ВЕНЕЦИЯ, ПЕТЕРБУРГ, ЖЕМЧУЖИНЫ ЕВРОПЫ“,с.114-115).

Осмысливая драму Константина Бальмонта, а вместе с тем и судьбу России, драму которой отразил своей судьбой Константин Бальмонт в полной мере, Геннадий Иванов пишет:

“Любитель солнечных девизов,

Он в мир бросал рулады слов.

И что ни слово – миру вызов

И сотрясение основ.”

В нескольких стихотворениях Геннадия Иванова, представленных на страницах сборника, в имплицитной форме предлагаются несколько способов очищения души народа:

А) Слово, творчество, личная ответственность:

„ Нет зерна, кругом одна полова„;

Б) Мудрость народная:

„ Чтоб наконец-то мы узнали,

Кто друг, кто враг,

Что в нас самих спасение,

Тогда и будет наше Воскресение”;

В) Возвращение к корням, к истокам:

“Был декаданс как испытанье –

Чтоб оторваться от корней,

Но он преодолел метанье “

И всей душой запел о ней,

О ней, о родине, России,

О ней, о русской стороне!”;

Г) Молитва:

Архиепископ Мир Ликийских,

Святой угодник Николай,

Спасай людей в полях российских

И в городах спасай!”.

(с.358-361)

Поэты, видя трагизм Бытия, как бы ищут способы примирения с действительностью, способы преодоления раздробленности, разобщённости, чтобы вновь обрести способность испытывать радость, обрести чистоту души.

Один из способов примирения с миром – способность видеть красоту мира, зная, что время быстротечно и что всё неповторимо:

“И хватит навек даже этих мгновений,

Для счастья юдоли земной,

Где ищет гармонии сумрачный гений

И нищий подпасок степной.”

( Надежда Чернова, c.123).

Иногда описывается сам процесс прихода к истине, к нахождению мудрости, оправдывающей жизнь:

“Ты луч ловил,

Но увидал тщету —

Чтоб уловить

Тот луч свободы,

Ослепнуть надо

И не жить,

А слушать

Голос небосвода”

(Антарес Фэле-Диам, с.41).

Иногда призыв к радости декларируется открыто, как бы утверждая – Радуйтесь!

Выход – в улыбке! (Виктория Запунида, с.77).

Лирическая героиня Татьяны Горевой чистоту души ищет в храме (с.147),

лирическая героиня Татьяны Калашниковой – спасение видит в творчестве (с.126).

Эрнест Усманов говорит о том, сколь драматичен порой бывает путь к Богу:

„Сказано – стучите,

Глухо, не открылось.

Сказано – просите.

Снегом – тишина.”

(с. 445)

Несовпадение устремлённости души к идеалу и ужаса “There is” (М. Левин) приводит поэтов к нахождению крупиц мудрости, знания, которыми жители “Планеты Поэтов 5” щедро делятся.

Владимир Астафьев пишет:

“Не плачь, коль выпала судьба родиться под кустом,

Крутись, как белка в колесе и не крути хвостом,

Вставай, когда собьют с пути и на луну не вой,

С тобой всегда на свете Бог – на этом и на том.”

(с.441).

Крупицы подлинной выстраданной мудрости – и в строках Надежды Черновой:

“Мне снится покой от сраженья к сраженью

У вечной беды на краю…

Родные разделят со мной пораженье,

Чужие – победу мою”

(c.123)

А вот стороки Роберта Култаева:

“Ведь в разборках, обществом творимых,

Всегда по ком-то колокол звонит.

Будь всегда на стороне гонимых –

Истина, как правило, у них”

(c.498)

Роберт Култаев видит истину в борьбе:

„И тем, кто истины взыскует,

Сводя в морщины пяди лба,

Напомни, время, вещь простую,

Что жизнь не мука, а борьба”

(c.497)

Поэты нередко воспринимают саму жизнь как некий текст.

Свидетельство тому – строки Гурама Одишария:

“(…) буквы и слова теперь –

Корни незримых растений(…)”

(c.84)

Юрий Завгородний:

“Догорает буква —

Догорает жизнь.”

(c. 455)

Лам Кванг Ли:

“Если ты – белый лист,

Я буду твоим сонетом.”

(c.59)

Николай Переяслов:

“День, как чистая страница,

ещё нов, цветущ и гол.”

(c.384)

Алексей Ланцов:

“Лес пишет тихие стихи,

Слова рифмует: лисья – листья.”

(c. 472)

Наталья Литвинова:

“Имперской поступью, державною строкой”

Выстукивает август пульс в запястья.”

(c.93)

А иногда на “Планете поэтов 5” мы можем встретить уникальный СТИХОДЖАЗ!

Или джазовую комедию Ефима Гаммера ”Кто виноват“(с.94-97).

“Но свет проникнет в строки стихов“ – пишет Евгений Голубев (с.145).

Жизнь как текст воспринимает и Алан Джеффериенс:

“Облака же тем временем катятся и катятся к морю

как нескончаемые подзаголовки газет.”

(c.74)

Полина Рожнова пишет:

„Слово на Руси – оно соборно.

Слово на Руси – оно от Бога.

И хранит на росстани часовня

буквицы узорные строго.

А откроет кто русское слово,

Голубиную Книгу – в пути,

тот по буквицам до отчего крова,

до родимого —

дойдёт невредим!”

(с.392)

………

В метафизике истории

Совершенства принцип

Неизбежно несёт с собою

Элемент теологизма.

Переходящее в вечность,

“Я“ вопреки всему,

Одолевает время,

Светом исполнив тьму.

IV

Даже просторы сакрализованы на “Планете поэтов 5”!

Так, у Александра Невроцкого читаем:

“Алтарь полей”

(c.309)

Урбанистическое пространство сакрализовано в поэзии Надежды Мирошниченко:

„Что ж ты, Тобольск, о столичной судьбе

не помнишь?!

Красная площадь твоя, как молитва в полночь.

Храмы твои – это веры твоей оплечья,

Стольный Тобольск – ты — бессмертие человечье”.

(c. 376)

Однако есть тексты в сборнике, где пространство, в том числе и урбанистическое, сакрализовано как бы ещё на уровне мифопоэтического восприятия Миростроя:

“На Никитской сирень распустилась.

Всем энергия мая к лицу.

Озарила Москву Божья милость:

Дождь и солнце идут к венцу”

(Карина Риц, c.52)

Иногда в текстах звучит прямо таки призыв к слиянию с природой, к единению с ней, сама природа одухотворена, чуть ли не метафизически:

“Не мучайся, не жди напрасно

Особый знак или призыв.

Мы к высшей воле сопричастны.

Пусть это сложность.Иль азы?

Но выйди в поле ранним утром,

Забыв бессонницы дурман.

Ведь жизнью нам так просто, мудро

Мир исцеленья щедро дан.

Природа трепетной рукою

Коснётся сердца и души.

Не усложняй всё слов игрою.

Дышать, смеяться, жить спеши!

(Ирина Сидорова-Рижская, с.111)

Поэты чувствуют свою неразрывную, как бы Первотворную, связь с природой,

порой мы наблюдаем чуть ли ни явление анимизма в поэтических дискурсах:

“Лунной ночью на камни гляжу,

Камни тоже глядят на меня.”

(Очирбатын Дашбалбар, с.290)

Или:

“Из черных глаз полей течет лошадь”

(Гурам Одишария, с.85)

Или:

“И на привязи ходит звенящее лето

По траве говорящей, по гулкой степи”

(Надежда Чернова, с.124)

Ощущение неразрывной связи с природой обусловливает и выразительные средства поэтической ткани стиха, будь то олицетворения: “Волнуется орешник, сгорбив спину” (Татьяна Калашникова,с.129), будь то обращения, как в стихотворении Рафала Т. Чахоровского “Осень“:

“слушаю шепот

твоих опадающих одежд

к зимней наготе

твоих ступней скользящих”

(c.312)

Язык жителей “Планеты поэтов 5” изобилует метафорами:

“И солнце медленной улиткой

Скользит по бархату руки”

(Евгений Голубев, с144);

“Я чую – там, вдали, твоё окно

Мнёт мгла и дым над крышей треплет вьюга”

(Татьяна Шеханова, c.411)

Сравнениями изобилует:

“Лишь ставни било сквозняком,

Как две лодчонки у причала”

( Валентина Поликанина, с. 35);

“Тени тонки, как балерины”

(Александр Бардодым, с.7)

В книге много олицетворений:

“Лес содрогался от блаженства”

( Валентина Поликанина, с. 34);

“И деревенька девичьи нежна.”

(Вячеслав Шаповалов, с.130)

Жители “Планеты поэтов 5” знают, что такое игра слов и владеют ею мастерски:

„О город-кров, я не твоих кровей”

(Марина Тервонен, с.503)

Новое время диктует новые образы, новые ассоциации:

“В полночь разрядился мой мобильный

и последняя карета скорой помощи

превратилась в тыкву”

( Елена Зейферт, с.65)

Отражает новые актуалии современности и лексика несколько иного рода:

“С эскортом черных бэтээров”, „герлскауты малышки„

( Александр Бардодым, с.8)

Новая реальность отражена не только в лексике произведений, она – в самих

биографиях авторов, драматизм которых воздействует на читателя посильнее любой лексики. Стоит прочитать вступительное слово к первому автору сборника —

Александр Бардодым … Стоит прочитать его великолепные произведения…

Стоит только представить себе, что, одарённый таким поэтическим даром, поэт мог бы написать, не будь этого короткого словосочетания в биографии – “погиб в бою” (с.6).

С особым трагизмом звучит сегодня тонкая автоирония этого автора в стихотворении “ МОЙ IMAGE” (с.9)…

Автоирония же в текстах Виславы Шимборской воспринимается читателями с благодарным пониманием — улыбаешься сей тонкой мудрости в ответ (с.314-317).

Жители “Планеты поэтов 5” внимательны к деталям, что всегда считалось одним из основополагающих принципов художественного мастерства:

„ Ты помнишь, дружище, китайские кеды?

Коленную выпуклость детских колгот?

Настольный хоккей у блатного соседа?…

Дай памяти, Боже, какой это год?

Ты помнишь те, вязанные рукавицы?

Да-да, на резинке из старых штанов…

Родителей наших счастливые лица:

Гагарин, Харламов, Блохин, Моргунов…

Ты помнишь – мы жвачку жевали неделю,

На ночь в холодильник её положив?

Ты помнишь “Орлёнок“? Вот это был велик!

Разбит он, до наших детей не дожив.

На школьном дворе помнишь лихость былую?

И первый, с ночёвкой в палатке, поход?

А, помнишь, РЕШАЛИСЬ на поцелуи:

Дай памяти, Боже, какой это год?

Давай-ка, припомним дружище мой Рафик,

Какая Европа, Америка, бля?

„Несчастное детство”? – Пошли они на фиг!

Счастливей – не будет уже у тебя!!!..

( “ПИСЬМО ДРУГУ“. Анатолий Гершкович, с160-161)

Адресаты, к которым обращаются в своих поэтических дискурсах жители Планеты поэтов 5, самые разнообазные. Так, у Гали Плисовской читаем:

“Пустота вокруг – ни души,

Только сердце кричит в тиши,

Просто так кричит, никому,

В беспросветную, черную тьму”

(c.11)

Само произведение так и называется:“Никому”…

“Никто” как адресат речи!

Понятно, что это значит – близкому, родному, способному понять и полюбить,

пусть пока и неизвестному…

Адресатом может быть близкий человек – “Другой”, по М. Левину, а также — исторический деятель или отдалённый в историческом времени поэт, путешественник…

Адресотом могут быть люди:

“Люди,

Смилуйтесь надо мной!”

(Джуна, с. 357)

Адресатом может быть Бог:

“Не дай же, Господи, ему такой тоски

Утробной”

(Ирина Мастерман, с.354)

Рассуждая о судьбах Отечества, поэт художественными средствами может создать в стихотворении образ креста визуальный:

“По вертикали, Елфимов, по вертикали

Поле истории русской порепахали”

(Надежда Мирошниченко, с.375)

Такой же визуальный образ креста возникает пред глазами, читая строки Веры Виноградовой:

„Здесь грань моя с душой нетленной

Внезапно преломилась — в крест.”

(c.307)

Иногда Бог присутствует в стихотворении имплицитно, не называется:

“Свечевидные кипарисы

созданы для того,

чтобы поднять голову к их вершинам

и удивиться необъятности неба.

“Надо же!”

(Елена Зейферт,с.67)

Иногда основой стихотворения становятся истины Ветхого и Нового Заветов.

Так, у Анатолия Гершковича читаем:

“Блаженны те, кто духом вечно нищ”

(c.98)

А это – строки Нины Герра:

„начнём неспешно камни на дорогах

воспоминаний собирать”

(с.320)

Иногда автор говорит от имени Бога:

“На крещенье твоём и я оставляю след

рядом с твоим; оставляю на камне

имя и лик; целый век (…)”

(Слободан Ракитич,с.422-425)

Композиция стихотворения “Крещение“ участвует в эмоционально-эстетическом

воздействии на читателя – оно констуируется из трёх частей, символизируя тем самым Триединство.

Иногда поэтом отображается сам путь к Ьогу, когда ум рассудка и ум сердца лирического героя произведения находятся как бы в диалоге:

“Речам внимаю – смысл сокрыт веками,

Но завораживает таинство обряда.

Стекает воск и угасает пламя.

И кажется, что близкое всё рядом”

(Евгений Голубев, с.143)

Велика в поэтических текстах и роль молитвы.

Так,Татьяна Горева пишет:

“ Молилась женщина во храме”

(c147);

„Молитва” – так назван поэтический дискурс Валентины Поликаниной(с.35);

“И для молитв

Мне не достанет

Слов…” —

это признание лирической героини Сэды Вермишевой (с.28)

В разных поэтических системах неотступно звучит вопрос – с чем душа предстанет перед Богом?

Сергей Гловюк:

“Невесомой, прозрачной, свободной,

среди звезд, испускающих свет,

нам – юдолью умыться холодной,

ей – пред Богом держать ответ”

(с.348)

А вот – замечательное стихотворение “Ищу содеянное в памяти” Зинаиды Дырченко:

„Путем ошибок и печали

нас жизнь к признанью привела –

мы чистой верой обнищали

в любовь и добрые дела.

Ищу содеянное в памяти –

понять, а что же мне зачтут,

не зря ведь нищенки у паперти

за лепту малую клянут.

И костылем грозят, и кружкою,

когда, копейкками звеня,

вся их судьба, нелепо русская,

с упреком смотрит на меня.”

(с.108)

Как много в этом словосочетании – “нелепо русская“!

Оно делает произведение многоплановым, полифоничным.

Оно делает стихотворение произведением искусства.

V

Иногда внутри книги мы встречаем как бы перекличку голосов.

При всём различии субмиров в единой, макросистеме, есть некие базовые ценности, которые порой выражаются и в схожих художественных образах:

„ПОДОРОЖНИК”

“Я в гамме цветовой

мазок неосторожный,

не лютик луговой,

а пыльный подорожник.

Тропой ко мне пришли

и лапти, и сандалии,

к покосам косари

и с ружьями солдатики.

Моя такая жизнь –

букет украсить нечем,

но… к ране приложить –

кому-то

станет

легче.

(Зинаида Дырченко, с.108);

“Я ПРОСТОЙ ПОДОРОЖНИК“

Я простой подорожник.

Рос в латгальской пыли.

Меня мяли колёса

И хлестали дожди.

Высоко не поднялся.

И красиво не цвёл.

Но зато не зазнался,

Земляков не подвёл.

И свой крест я не бросил,

Не сбежал под откос,

И целебные росы

Вам до сердца донёс…

Я увяну безвестно,

Словно вовсе не жил…

Только помните честно:

Я собою Вам раны лечил.”

(Пётр Антропов, с.138-139)

Иногда в разных поэтических субсистемах звучат темы, индивидуально выстраданные, но созвучные другому жителю “Планеты поэтов 5”, его поэтической образной системе. Вот два сихотворения, написанные совершенно в разной художественной манере, но выражающие схожую метальность: это ”СОНАТА МОЛЧАНИЯ” Татьяны Калашниковой (с.128) и стихотворение “На свете старом — в свете новом“ Валерия Михайлова:

“На свете старом – в свете новом –

Не тронь молчанья ветхим словом,

Пусть в тишине свеча горит.

Она – безмолвная молитва,

С гнетущей тьмой святая битва,

И слово новое таит.

Оно – как пламень раскаленный,

Свечой над миром вознесенный,

Суть света, вечная краса…

Мятётся тьма, трепещут бесы,

И рушатся глухие бездны –

И торжествуют небеса.”

( Валерий Михайлов, c.119)

А вот – финал стихотворения Татьны Калашниковой „МОЛЧАНИЕ„:

“Ещё мгновенье – и…

проникновенно,

пронзая неба облачную вату,

струится зычно музыка Вселенной.

Для нас звучит Молчания Соната.”

(с.128)

О сакральной значимости слов, о сакральности молчания говорит в несколько иной стилистической манере в стихотворении “СЛОВО“ Олег Михалевич. Вот финал стихотворения:

“И словам вверяясь, словно Богу,

подбираю ношу по плечу.

О пустом болтаю понемногу,

а о важном – искренне молчу.”

(с.179)

И вот – по контрасту – в другой художественной субсистеме – стихотворение о том, как тягостна порой немота:

“(…)По уши в немоте – и уже не рад,

Звук своего голоса позабыт.

Подключите, как дыхательный аппарат,

Слово – отдам немоту на сбыт”

(Вера Панченко, с.213)

Как тут не вспомнить В. Маяковского –

„За одно только слово – ласковое, человечье”!

Чрезвычайно интересно стихотворение Веры Панченко “Жизнь сама написала сценарий“:

“Жизнь сама написала сценарий,

Как – никто не узнал,

И придумала мыслящих тварей

На достойный финал.

Но они полюбили подмостки,

Уходить не хотят,

Указанья, ремарки и сноски

Забывают подряд.

Нескончаемо действо на сцене,

Все искуснее грим,

Или это в игре светотени

Только кажется им?“

(Вера Панченко, с.210)

Познаваем ли мир?

Где реальность, где её границы?

„Жизнь моя, иль ты приснилась мне?” – вспомним знаменитое Сергея Есенина…

О жизни в миру как о жизни на сцене, где не понять – сон ли, явь ли – реалии стираются – пишет и Алексей Ачаир (Алексей Алексеевич Грызов) в стихотворении “Актер“ (с.137).

А вот стихотворение Натальи Воробьёвой-Хржич “ПРОЛОГ “:

Пролог – это новая пьеса,

Завязка, начало начал.

Исходная точка сюжета,

Наития бодрый аврал.

Пролог – это дрожь обещанья,

Пролог – увертюры клинок,

Вступительное содержанье,

Пролог, иль, быть может, подлог?

(c.479)

В современном мире веками выпестованные основы человеческого общежития модифицированы, размыты. Стёрты грани между добром и злом, и это с особой чуткостью выражено поэтами в художественной форме:

“белый квадрат на черном

черный квадрат на белом

притягиваются один к другому

растворяются один в другом

на сплошном сером фоне

и снова возникает извечное

как и кому пропахать межу

между правдой и ложью”

(Юрий Завгородний, с.454);

“Что видит зрячий – вкривь и вкось

Виденье, что дарует зренье.

Пошита правда на авось

Из ярких лоскутов мгновений.

Как жить без праведных границ?

Словам, поступкам нужно русло.

Так много падающих ниц

С мольбой под свет лампадный, тусклый.

Вся боль – от поисков огня.

Сухие губы жаждут веры.

Мелькнула истина? Она?

Нет, только смутный лик химеры.”

(Евгений Голубев, с.144)

При стёртости чётких поведенческих ориентиров жизни в обществе, как следствие этого – потеря идентитета, нивелирование личности, обезличивание,

что отмечают современные философы как одну из основных экзистеционных драм Бытия, все мы становимся будто подчинены некому коду:( J.Lyotard). Об этом явлении – авторы сборника в образной, художественной форме:

„Не одолеть мне холод обезличья

И серой массы усреднённость.

Паду и я от этого бесптичья,

Копьё своё сломав un otra ves”

(Михаил Крутиков-Светлов, с.437)

О потере идентитета – блистательно и исповедально:

“ как болезненно выходит

мое из меня —

я понемногу теряю себя…

одновременно с болью заходит

чужое в меня —

и я понемногу

становлюсь чужим…

природа в человеке

пустоты не потерпит

даже на миг”

(Юрий Завгородний, с.454)

Как следствие потери себя самого – человеком ли самого себя, нацией ли своего идентита – равнодушие, всеощее равнодушие (J. Baudrillard), и это равнодушие, порой к себе же самому, к жизни своей, во всей исповедальной силе может быть выражено поэтом, как в стихотворении Юрия Завгороднего “ИДУ ПРОТИВ СЕБЯ“:

“иду против солнца

огнем пропекает насквозь

даже кожа горит на спине

а мне безразлично…

иду против ночи

холодом пронизывает насквозь

даже кожа покрывается льдом на спине…

а мне безразлично…

иду против огромного зеркала…

иду против себя – навстречу себе

в глаза свои всматриваюсь внимательно –

стыд печет лицо

холод сковывает спину…

мне становится страшно…”

(c.452)

Люди расстаются с собой, со своей душою, не узнают себя ещё при жизни.

Но в сборнике есть произведение, в котором душа лирического героя со всем трагизмом Откровения – нам — исповедально:

„(…) Плачу над плотью – души не коснётся Харон,

Вот она рядом, над собственным телом кружится,

К Богу взывая, снежинками слезы лия:

“Господи, я ль это? Господи, это ли я?“

(Рауль Чилачава,с.89)

Чувство потери себя, потери собственного идентитета может сопрягаться с потерей Родины, и тогда прошлое время, ушедшее, моделируется как иное пространство – другой берег… Вот она, неразрывная связь времени и пространства, их взаимопереход друг в друга:

«На другом берегу полыхают слепые зарницы,

Там пологий откос, там светлей и прозрачней вода.

Если только огни – не пожар, а река – не граница,

Я туда попаду, доплыву, я успею туда…

Отразилось в реке старой ивы корявое тело,

Но ни рыб в глубине, ни усталых коней на лугу,

А на том берегу грустно машет мне девочка в белом:

То ль прощается, то ли зовёт – я понять не могу.

На другом берегу вспыхнут окна и снова

погаснут,

И дома плащ-палаткой накроет короткий покой,

Но огнями зарниц горизонт воспалён не напрасно,

И багровый туман всё плывёт и плывёт над рекой.

Птичий крик упадёт в тишине, как сорвавшийся

молот

Или камень, разбивший стекло, и опять ни гу-гу.

Ни парома, ни лодки… Ночной обжигающий холод.

Я себя одиноко зову на другом берегу.”

(Гея Коган, с.69-70)

А вот стихотворение “ПАМЯТЬ“ Геи Коган:

“Что тупого забвения есть вероломней?

Если память жива – ты её господин.

Как мне хочется верить,

что кто-нибудь вспомнит

Про меня. Нет, не все, но хоть кто-то один.

И на миг от прямых оторвавшийся линий,

Он круги и спирали зачертит рукой.

И повалится снег, как он падает ныне.

Заметет, как нередко бывает зимой.

И в коротком помине вполне машинально

Бормотнет мою строчку – всего лишь одну.

И над ней не задержится, но беспечально

Для чего-то потом подойдёт он к окну.

Не желая нарушить земного порядка

В двадцать пятом часу безымянного дня

Я пройду, не оставив резных отпечатков,

И никто не успеет окликнуть меня.

На холодном стекле от дыхания дымка,

В порошении белом теряется взгляд.

Я ему улыбнусь с постаревшего снимка

И уйду в своё прошлое, как в снегопад.”

(c.71)

Иногда возвращение в Отчий дом видится не как возвращение в память, в прошлое, но как акт будущего, предстоящего:

“За гробом, за могильною плитой

Раскинулся в иных пределах

мир иной,

Что в сноведеньях

иногда нас посещает

И незаметно исчезает,

не увлекая за собой.

Иной рассвет, иные дали

И вечный день царит на свете том.

В чертогах тех и встретишь-то

кого едва ли.

И неизбывный сон.

Родимый Отчий дом.

(Наталия Воробьёва-Хржич,с.480-481)

Поиск Отчего дома как некой монады, некой духовной субстанции, некой Первоосновы – одна из центральных тем сборника.

Так, Юрий Завгородний пишет:

“эмиграция

это совсем не Эдем

не мед не водка не сало

хотя каждый день

всего мне хватало(…)”

(с.453)

Гурам Одишария говорит о коллективном поиске себя обществом (с. 82).

О потере себя и о поиске своей идентичности Россией говорит и Ефим Гаммер(с.94-97).

Поэты чувствуют свою сопричастность судьбе Родины и находясь за её пространственными пределами, и наблюдая непосредственно из окон вагона поезда, в пути:

„Поезд едет на восток.

За окном мелькают елки.

Дует девочка в свисток,

Свесив ноги с верхней полки.

Я спокоен, я не злюсь,

Надо всё сносить достойно.

Я смотрю в окно на Русь…

Ей трудней, а как спокойна!..”

(Николай Переяслов, с.385)

VI

Иллюзорность Бытия побуждает искать точки опоры, если не в реальности, то хотя бы в прошлом. Так, своё потрясение от музыки Елена Шеремет выражает в финале сихотворения “Музыка“:

„(…) Аккорд последний. Руки замирают –

Так сложены у птицы два крыла.

Но музыка ещё парит, витает –

Я прикоснулась к ней. Она была.”

(с.267)

Музыка была точно, она не иллюзорна…

В этом стихотворении Елены Шеремет всё построено на контрасте Сама музыка звучит то громче, то тише – единство и борьба противоположностей… И время – всё художественное действо исполнено в настоящем времени, финал – в прошедшем, что создаёт дополнительную эстетическую константу..

На парадоксе, на котрасте построено и стихотворение Вальдемара Вебера “Я сидел в читальном зале“ (с.62). Стихотворение описывает реальную, бытовую на первый взгляд, ситуацию, но подтекст, угадываемый в стихотворении, значительно расширяет семантическое поле произведения. ”Как счастливая любовь,// Рассудительна и зла” –невольно вспоминаются строки А.А Ахматовой…

Вот финал стихотворения Вальдемара Вебера:

“Лишь по дороге домой думал;

Нет ничего страшнее счастливого смеха,

Не предназначенного тебе”.

В стихотворении этого же автора “Военная подготовка“ – описывается ситуация, но подлинный смысл произведения гораздо объёмнее, многограннее… О подобном явлении говорил и теоретик кинематографа C. Metz:история, рассказываемая в фильме при помощи присущих именно кинематографу изобразительных средств, не является тем, о чем говорит фильм.

Порой тексты, представленные в книге, говорят гораздо больше, чем сам текст, многое остаётся в магии подтекста (Barthes,Homski).

Текст больше текста, многозначность и полифоничность ощутима и в стихотворении Геннадия Русакова “За мелкий горизонт, протянутый по нитке“(с.396)., и в стихотворении Тамары Ермоловой “БЕЛЫЕ РОСЫ“ (с.158),

и в стихотворении Алексея Левшина “Да уж ладно. Перестаньте(…)“(с.476-477),

и во многих и многих произведениях сборника.

Нередко на художественном пространстве сборника композиция строится по контрасту – всё стихотворение повестует об одном, а финал выводит произведение на совсем иной смысловой уровень, и это контраст создаёт дополнительное эмоциональное и интеллектуальное напряжение, даруя полифонизм. Таковы стихотворение Татьяны Калашниковой “AUF DEM ZU SINGEN“(с.129), стихотворение Елки Няголовой “ПРЕДСКАЗАНИЕ“(с.49), стихотворение Ирины Лукашевой “ЗДЕСЬ СОЛНЦЕМ ОБЕСЦВЕЧЕНА ЗЕМЛЯ“(с.279), Натальи Барабанщиковой “МИХАИЛУ СЕМЕНОВИЧУ КАЗИНИКУ“(с.282-283), Фетероффа Колена “Я не должен был делать этого“(с.430-431) и многие другие стихотворения.

Композиция участвует в эмоционально-эстетическом воздействии на человека и в стихотворении Ефима Гаммера “Стиходжаз“(с.94), и в стихотворении Слободана Ракитича “КРЕЩЕНИЕ“(с.422-425).

Не только лексико-синтаксическая конструкция стиха участвует в ходожественно-образном воздействии на читателя, но и фонетика стиха – таков финал стихотворения Вячеслава Шаповалова “РУССКАЯ ТРОЯ:ПРИИССЫКУЛЬЕ“:

“Балыкчы, Кара-Кол, Кара-Ой,

Кош-Кол, Сары-Камыш, Чон-Сары-Ой…”

(c.132)

Как тут не вспомнить знаменитое “ Скрымтымным“ Андрея Вознесенского!

Парадоксальность мышления – основа современного искусства, ибо мир парадоскален. Парадоксальность лежит в самой двойственной основе человека:

„Дух азийский кричит,

С европейской разумностью споря”

(Нэлли Абашина-Мельц,с.495)

А вот стихотворение Вальдемара Вебера:

“После войны

в нашем классе

у меня одного был отец,

за что остальными,

случалось,

я был беспощадно бит.

До сих пор не забыл

вкуса крови во рту

и кто бил, и куда.

Ничего не забыл,

но знаю:

им куда тяжелей

вспоминать об этом.

(с.61)

И не парадоксально ли название стихотворения Вайтека Мигалика

“БАЛЛАДА О ТЩЕТНОМ УСИЛИИ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ПОСЛЕДНЕЙ ПЕРВОЙ ЛЮБВИ“(с.427)!

А вот великолепные строки Сергея Лаврова:

„ А ночь нежна, грешна, тиха,

Ночь набожна – молюсь без страха „

И всепрощающею плахой

Ласкает голову рука”

(Сергей Лавров,с.369)

Вот – строфа Леонида Кутырева-Трапезникова:

“Я за Вами, как цацки ворует сорока,

подбирала насмешки, уйдя в молчаливость,

но молиться за князя греха и порока

не могла, на колени упав – и молилась”

(с.363)

О противоречивости женской души повествуют многие произведения сборника.

Это и стихотворение Елены Шеремет “Вероне”(c.267), и стихотворение “ Неразбериха женских мыслей” Алёны Антиповой(с.249), и многие-многие произведения книги…

Драматизм любви очень токо выражен Алёной Антиповой:

“И на две души одно тело.

Ты пришёл не так, как хотелось”

(c.247)

Мудрая нежность – и в стихах Олега Михалевича “ТЕОРЕМА”(с.179),и в стихотворении Леонида Беликова “МЫ ВМЕСТЕ“(с.325), и в стихотворении Вадима Шершова “ОБРЕТЕННЫЙ РАЙ“(с.464-465), и во многих стихотворениях сборника, посвященных любви.

Но в книге есть и такие строки:” В саду любви не ценят постоянство”(Игорь Тюленев,с.401).

Мы живём в век симуляции, согласно философам( G. Simmel) — и чувств — в том числе… Но природа человека противится симуляции, и особенно – в любви…

“Я и оседлавший осла мой оруженосец

отважимся спасти красавицу вымышленную,

спасти её —

судьбы нарушив невидимый сценарий,

однажды, в один незапланированный день

спасти

во имя Любви,

давно ненужной никому…

во имя Любви,

анахронической…

дремлющей под простыней бронированной…”

(Арсен Ваге,с.23)

VII

В сборнике “Планета поэтов 5“ много стихотворений, проникновенных и красочных, посвящённых любви. Такие тексты есть и у Юлиуша Эразма Болека (с.300-301), и у Вадима Новожилова (с.189), и у Марины Тервонен (с.503),

и у Елены Сутра (с.226), и у Ирины Шеевской (Вилюмовской) (с.233), и у Марины Гарбер (с.270), и у многих других авторов.

Порой любовь драматична, и драма передана очень тонко выразительными средствами стиха:

“Колени пахли солнцем и песком,

А плечи были солоны, а руки –

Упруги и прохладны, словно волны,

Как ветер, вечно молоды. А губы

Всё отдавали горечью, хоть море —

За тридевять земель… Но был июль.”

(Татьяна Шеханова, с.413)

Конфликт – неотъемлемая часть жизни человека(G.Bachelard). Ужас бытия – это всегда данность – он неизбежен, как само Бытие (М. Левин).

Описывая актуалии дня сегодняшнего конфликт между идеалом и реальностью выявляется жителями “Планеты поэтов 5” во всём драматизме. Драматизм дня сегодняшнего отражён и в текстах Алеся Писарика (с.30), и в текстах Юрия Чистякова (с.54-55), сама атмосфера страха — (Рудольф Культаев,с.499), тоски — Алексей Ланцов (с.470-472) в осмыслении русской истроии переданы высокохудожественно. Атмосфера ужаса “There is” явлена в полной мере в заключительном стихотворении сборника (Элла Парастаева, с.504-505).

Можно взывать открыто:”Исцеляйся, Россия!”(Наталья Чистякова, с.408), а можно анализировать судьбу страны опосредованно, размышляя над судьбами великих сынов и дочерей Её , так, как в текстах Виктора Будакова (с.334-335), Владимира Бояринова (с.330 -333), Юрия Беляева (с.326-327).

Можно открыто вопрошать:”Где Россия? Родина? Любовь?“(Юлия Пелихова-Хэдберг,с.296), а можно – глубоко переживать судьбу страны в контексте судеб христианства (Иван Голубничий,с. 350).

Жители “Планеты поэтов 5” болеют сердцем и о Грузии (Рауль Чилачава,с.87; Елена Зейферт(с.64-67), и о Молдове (Мария Веселовская-Томаш, с.338), и о Туркменистане (Атамурад Атабаев,с.438-439), и об Азербайджане (Насиб Набиоглы,с.18-21), и об Армении (Сэда Вермишева, с.26-29).

Порой происходит как бы раздвоение между двумя Родинами, как в поэтических дискурсах Надежды Гейловы (с.482) и Сергея Назарова (с.460-461).

В песенной стихии Юлии Гиацинтовой понятия Родины и христианских ценностей сопряжены (с. 442-445); само понятие Родины Николай Романенко анализирует, обращаясь к образам Овидия и Горация, исследуя в художественной форме их жизненный опыт (с.216-217); Евгения Ошуркова пишет:

„На повороте, друг, наверно, ты

Промолвишь:”Это нам знакомо.

В твоих стихах ночует Лермонтов.”

Ну а кому там быть другому?”

(с.207)

Жители “Планеты поэтов 5” живут порой не только в разных Родинах, но и разных вариантах трактовки исторического времени, что отражается в текстах Феликса Каца (с.167) и Петра Антропова (с.138).

“Расстрелян день” – пишет о войне Мирослава Метляева (с.289)…

А это – о войне – Никита Стэнеску:

“Не забывайте никогда о павшем,

имя выкликайте, не оставляйте одного.

Тогда прибавится ко всем улыбкам нашим

невидимая, не убитая, его.”

(с.414)

Пытаясь понять природу добра и зла, авторы делятся с нами художественными образами, как Станислав Бондаренко в стихотворении ”У ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ ИВЫ”(c.448-449), как Михаил Казиник в текстах “ЛЮДИ МОЛЯТСЯ БОГУ”,

“ЛЮДЯМ ОТВЕЧАЕТ ДЬЯВОЛ”(с.488-490).

Тема сакрального в стремлении понять саму природу человеческой личности звучит во многих поэтических дискурсах. Так, Лариса Подаваленко пишет:”Я починаю с Богом тишину// В миру начал(…)(с293); сами названия поэтических текстов говорят о многом:”ХРАМ”(Александр Якимов,с.240), “В ХРАМЕ“(Елена Шевченко-Гросс, с.236).

Авторефлексия – один из способов постижения мира, как в очень женственной поэзии Евгении Рузиной (с.218-221).

Глубокий и самобытный самоанализ, когда говорит как бы “одна из всех, за всех, противу всех”, может являть собой ярчайший образец индивидуального стиля, идиолекта ( Фаина Осина, с.202-205).

Но и описывая пейзаж – Рижского ли взморья (Алла Никитенко,с.184-185), Афин ли (Наталья Лебедева, с.172-173), поэт выражает свою индивидуальность – пусть опосредованно, исподволь…

Запечатлевая мгновения общения с природой, поэты как бы стремятся остановить время… зная его конечность.

Поэты порой как бы готовят себя к встрече с бесконечностью:

“Снова год на исходе – к убытку

Повернулась надежда моя,

Всё ж опять наряжаюсь в улыбку:

Ну, а вдруг, ну, а если не зря!”

(Ольга Орс, c.201);

“(…)Дай мне живительной влаги

Неумирающего рассудка,

Чтобы и в старости мой мозг

Подчинялся мне беспрекословно,

Чтобы никто не посмел сказать:

“Жизнь прожита

И нечего говорить о ней”

( Наталья Шурина,с.16)

Тема памяти, когда время измеряется по совсем иной шкале, чем историческое время ( единица Бергсона – единица измерения времени внутреннего) – одна из магистральных тем сборника, тема воспоминаний…

О способности памяти запоминать только хорошее в прошлом – и в этом одно из отличий времени внутреннего от времени исторического – блестяще – в дискурсе Любови Каринг-Мьюэнч ”ПАМЯТЬ“ (с.468-469).

Жители “Планеты поэтов 5” много думают и пишут о конце земного Бытия.

Они как бы пытаются ответить на вопрос – обратимо ли время?

Каково место смерти в структуре интеоризовонной темпоральности?

„И что есть смерть? И что такое жизнь?

И в чём её предназначение?

Рвануться звёздочкой однажды ввысь

И в этом видеть продолжение?”

(Александр Матвеев, с.371)

Поэты пишут о бессмертии души ( Джуна,с.354-357; Ольга Митавская, с.174)

Поэты пишут о своём страхе перед смертью, перед жизнью, перед любовью,

ставя слова “жизнь”, “смерть”, “любовь” в одну строку (Любовь Соловьёва,с. 222).

Тот, кто боится любви, боится смерти.

И только любовь способна одолеть страх смерти.

Отчасти — творчество.

Поэтическому, музыкальному, актёрскому творчеству уделено много веимания в поэтических дискурсах, а также – изобразительному искусству, особенно – импрессионизму.

О поэтах и поэзии своебобычно говорят нам и Нэлли Алифанова (с.242), и Марианна Озолиня (с.190), и Александр Ольбик (с.194), и Георгий Почуев (с.258-261).

Фазиль Искандер писал:

“ Не прав ты, не прав ты, не прав ты,

Когда о поэзии речь.

Не правду, а музыку правды

Ты должен из слова извлечь “

На Планете поэтов 5 музыка правды звучит!

Тончайший музыкальный поэтический слух составителей этого уникального издания послужил гарантом звучания музыки правды.

Когда-то Орфей пел на своей лире аргонавтам, чтобы заглушить голос сладкоголосых, но погибель несущих сирен. Он пел аргонавтам о том, что впереди – Золотое Руно, дарующее Бессмертие, а позади – Родина. Родная сторона. И путь, обозначенный лирой Орфея, оказался для аргонавтов единственно верным.

Быть кормчей звездой не легче,

Чем быть не звездой вообще.

По звёздам таким человечество

Ищет систему мер

В космосе Духа, культуры,

Вселенной логоструктур,

В мире рифов подспудных,

В ложных истин миру.

Все потенции классики

В многоликих трудах –

Коды неоднозначности,

Всеединства размах.

Доктор гуманитарных наук

Эляна Суодене

2011.05.23