О КНИГЕ “ПЛАНЕТА ПОЭТОВ-5“
МАПП РИГА
Наш опыт построен иерархически –
Образует пласты, горизонты,
Из глубин естества ищущие
Пути к Высшему, Горнему…
От внутреннего времени –
Ко времени космологическому,
К независим формам от человека,
Недоступным человеческой мысли.
Время разновекторно на Планете поэтов 5. Говоря о дне сегодняшнем,
жители Планеты обычно смотрят назад, во времена минувшие. Время минувшее
нередко единственно возможное для поэта, а настоящего времени как бы и не существует… Говоря о будущем времени, жители Планеты-5 говорят обычно о смерти, иногда это – прекрасный сон, как в стихотворении М.Ю. Лермонтова…
“Я б хотел навеки так заснуть…“ . Гетерогенно не только время, но и пространство – жители Планеты-5 живут одновременно в двух Родинах, одна из Родин связана с
утраченным временем, историческим и личным ( понятие хронотопа, М. Бахтин), что придаёт художественному осмыслению жизни особый драматизм.
………
Все мы живём в многомерном
Универсуме времени.
Жизнь – история отношений
Каждого с Универсумом.
Отношения непрерывны,
Отношения даже во сне –
Как времён стихии
Многомерен спектр!
Опыт человека включает
Темпоральности многие виды…
Время историческое, многогранные
Формы измерения времени в Бытийности.
……….
Время может мыслиться как Предсуществование, ещё до рождения:
“Снится жизнь до рождения, до первого крика,
До степного зверья, до рогатых коров,
Когда не было имени, не было лика,
Только вольный полёт да сиянье миров“
Эти строки Надежды Черновой – как бы модель Всебытия… Здесь явлен апогей чистоты души, время осмысливается поэтом как Всеобщность — до дискретности,
во Всеобщность эту и незашоренность хрусталика зрения, духовного видения и ведёт путь времени жизни человека.
……….
Время конституируется
Личностью – иначе – не верен взгляд…
Темпорально интегрируется
В икономию человеческого Бытия.
……….
Размышляя о времени, поэтами подчёркивается быстротечность эмпирического Бытия человека:
„Скоро нас не станет в этом полдне,
Только – песня будет плыть окрест
Да стоять над храмом колокольня,
С горизонтом образуя крест„
( Елка Няголова, с.47)
Отдавая себе отчёт в быстротечности индивидуального времени, человек хочет прожить жизнь осмысленно:
„Беги вослед внезапной красоте –
Она исчезнет в хоре песнопений
И ты, мечтатель, жаждущий прозрений,
Произнесёшь свой гимн в небытие„
( Наталья Шурина, с.16)
О конечности и быстротечности индивидуального времени говорит и Сергей Лавров:
“ Уберите гробы, дайте в драку пойти
И слезами не портите порох”
(Сергей Лавров, с. 366 )
Соотношение индивидуального, внутреннего времени человека и вечности – одна из магистральных тем сборника.
………
Время наиболее окачествлено,
Окрашено непосредственно
Предикатом человеческого существования,
Становится внутренним временем.
………
Время и пространство приобретают иные качества по пути индивида к вечности:
“И будто больше пыли на предметах“;
(Сергей Головюк)
“Приближая к концу,
Время водит резцом по лицу“
(Марина Тервонен)
О конечности индивидуального времени говорят и Геннадий Русаков( с.394),
и Григорий Осипов (с.378), и Нина Герра ( с.318), и Георгий Деканидзе в стихотворении “В морозный день“(с.252), и многие-многие жители “Планеты поэтов 5”.
Обычно время мыслится как путь, как парадигма..
Но иногда время мыслится как цикл, и тогда путь спиралевиден:
„ Не нужно думать в этот миг о боли –
И о посевах наших слов,
О нашей преходящей форме —
Оттуда, где заходит солнце вновь,
Вернётся день надежды новый”
( Александр Невроцкий, с.311)
О круговращении времени, о времени как о цикле говорит и Рафал Чехоровский (с.312), и Татьяна Житкова (с.164), и другие поэты на страницах книги.
Интересно, что Татьяна Житкова говорит о жизни как о пути, но о пути мировой ладьи, и путь этот спиралевиден… Время выходит за рамки индивидуального внутреннего времени в этом дискурсе поэтессы (“Мои раскачивая сны”).
………
Время – единственное, по Введенскому,
Что не существует вне нас!
Всё, что вне нас есть в Творении,
Время призвано поглощать.
В этой парадоксальности
Наступает ночь ума.
Время встаёт над нами,
Будто звезда.
………
Мысль о том, что нет времени, а есть вечность, имплицитно звучит в стихотворении “В ладье“ Елены Журович. Любовь – Первопраздник, когда времени нет, а есть вечность. Передаётся как бы состояние вечности, ибо Бог –
это любовь, а здесь состояние любви передано, именно состояние любви как чуда:
“И мы с тобой рядом идём по воде,
И наших следов нет, конечно, нигде,
И звёзды морские лежат на песке,
И ты мою руку сжимаешь в руке.“
( Елена Журович, с.456)
………
Время существует как аспект,
Как качествование субъекта.
По Карсавину времени нет,
Это лишь Всеединство в конкретном.
………
Есть тексты, где о вечности говорится прямо и даются её характеристики, как, например, у Николая Переяслова:”Длится вечности глагол“ ( с.384). Вечность предикативна!
Есть и такие тексты, где о вечности говорится всей композицией, всей структурой стиха. Так, стихотворение Валерия Михайлова „ Эти гнёзда грачиные, что корявой сквозят пустотой„ на первый взгляд посвящено пейзажу… А на самом деле – это иносказание, это метафора вечности (с.118).
О вечности как о музыке говорит Ристо Василевский (с.285).
О переходе времени в вечность — Ирина Сидорова-Рижская (с.112).
Поэты повествуют о неком времени, часе, когда время пришло говорить о вечности:
„И нет здесь Запада!
Здесь нет Востока!
Страница первая грядущего пролога…”
Это – строки из цикла “Время пришло говорить“ Сэды Вермишевой (с.27).
Апокалипсис в этих строках как конец времён?
Или ”Я как Всеединство“ (Л.Карсавин)?
……….
Временность бесконечна
Иль конечна с нашим Я?
„Внутреннее сознание времени” –
Феноменологической темпоральности субстрат.
Конституируются сознанием
Предикаты Бытия земного.
И временность, и пространственность —
Принадлежность опыта.
………
Поэты, размышляя о “тайнах счастия и гроба“, пытаются найти какие-то определения времени, дать характеристики, по касательной находя аналогии.
Так, Александр Невроцкий пишет:
“То, что изнашивается – всего лишь один из способов
Сохранения равновесия по отношению
К отпущенному нам времени“
(с.309).
Ушедшее время может превращаться в козлиную тропку, как в стихотворении Трендафила Василева “Козлёнок” (с. 44).
Юлия Пелихова-Хэдберг определяет время как мост взглядов между прошлым и будущим:”Меж будущим и прошлым взглядов мост” (c.297).
Попытка художественно осмыслить время в неких материальных формах наблюдается и у Мирослава Кошуты:
„одинокие дни, да и ночи,
все без сна, с пескоструйкой в мозгу –
кто-то смотрит и смотрит мне в очи,
сквозь меня удаляясь во тьму„
(с. 429)
Связь времени, пространства, истории великолепно выразил Арсен Ваге:
„ Время было нейтральным по отношению к нам,
даже – безразличным.
Время есть наш город,
Время это я,
Когда прохожу через мост”.
(c.24)
Как видим, время индивидуальное слито не только с историей страны, но и с индивидуальным временем другого человека, Другого (М.Левин).
Нередко время осмысливается, используя пространственные категории:
„Векторность впечатлений как единство результата,
Краткость, затянутая в растянутость„
Это – строки из стихотворения Натальи Вик “Импрессионисты“(с.487).
“Миг в неподвижности – это ментальность“ (там же).
Время как пространство видится и в художественном дискурсе Ирины Сидоровой-Рижской:
“В пространстве Времён –
наших душ пантомима.
В них струны пока
зазвучать не смогли“
(с.111)
Иногда при помощи художественных средств стиха время как бы расширяется,
а вместе с ним и пространство:
“Время Нового года –
Мандарина оранжевый запах
(Александр Бардодым,с.6) —
и сразу пространство расширяется, ибо вспоминается детство, а это – не маленькая
родина сего дня, а огромная территория погибшей страны… Погибшей, но живой во внутреннем времени жителей “Планеты поэтов 5”.
В стихотворении Антонио Фермана де ла Герранца “Ожидая твоего слова“ (с.102-103) время переходит в простанство, время становится полем, время становится душой. А стихотворение поэта “Опьянённый безграничностью” приведём полностью:
“Ещё один раз поднимаюсь на холм
потерянного горизонта
и созерцаю апельсиновое море,
где выгуливаю свои одиночества.
Ещё один раз время
останавливает свои стрелки,
радуя тех, кто бродит
между тик и так.
Ещё раз, опьянённый безграничностью,
ныряю в несуществующий лимб,
обещанный взамен того, что
никогда не вернусь
на свои следы”
(c.103)
О чём это стихотворение, где время осмысливается при помощи пространственных категорий? О времени? О пространстве? О любви?
II
Необычайно точно время как пространство выражено в стихотворении Елены Зейферт “Время впадает в Риони“ (с.66). Время в этом стихотворении разновекторно. Смотря в будущее, человек смотрит в прошлое. Время – это детство, связанное с другим пространством, не тем, где сейчас находится героиня,
не в этой стране. Это как бы совсем иное измерение, система координат другая. Время как поиск апейрона, мельчайшей частицы, основной для души. Иногда это детство. Там, у Риони.
Время индивидуальное может осмысливаться и как время года. Причём не всегда зима несёт трагическую экспрессию ухода – так, в стихотворении Дианы Дмитриевой ”Январь“ (с.156-157) зима насыщена счастьем. Зима, осень, весна, лето – это и состояние души, и перид внутреннего индивидуального времени в разных художественных системах. Так, осень в поэтическом дискурсе Елены Шеремет – это юность её, счастье её,”Нежность первая, что отдана не маме“( с.268); в стихотворении Елены Пиетиляйнен “Северное лето“ природа дышит красотой и мудрым покоем, умиротворяет:”И цветастую шаль – паутинку с узором // Мне накинуло лето легко на плечо“ ( с.389). А”Ноябрь” – это воистину ноябрь со всей
свойственной этому месяцу экспрессий мудрости увядания в стихотворении
Ёлки Няголовы:
“Я поднимаю взгляд – туда, откуда капать
готовится начать небесная вода,
и хочется мне петь, чтоб с горя не заплакать
по облаку, что вдаль уплыло навсегда”
(c.48)
Зимой можно любоваться, воспринимать зиму, как эстетичеки красотой насыщенное чудо – “Остановись, мгновенье, ты прекрасно!“… Это чувство возникает, читая стихотворение Николая Переяслова, посвящённое зиме:
„Над Переделкиным – снега.
Лес будто весь исчерчен мелом.
И что не ветка – то дуга
под грузом изогнулась белым.
Смотрю на мир, словно на лист,
где миг рожденья чуда длится,
и понимаю: нет традиций!
Природа – импрессионист,
с которым вряд ли кто сравнится.
(с.385)
Через состояние природы передаётся осознание трагизма Бытия, как в замечательном стихотворении Григория Осипова:
„Жизнь моя пролетит в одночасье
С чередою холодных дождей
И не будет последнего счастья
На исходе непознанных дней,
Но останется горе седое
И лесов утомлённая стынь
И любимой лицо молодое
У дороги седой, как полынь”
(с.378).
Через состояние природы передаётся драматизм Бытия не только личностного, но и исторического, сопряжённого с личностным, как в пронзительных строках Геннадия Русакова:
“Сердце, больше не будем прощать это время,
от которого ноют и зубы, и темя,
потому что сентябрь и чума на дворе.
Потому что картоном ломаются травы,
Потому что чужие – хамьё и не правы,
Потому что я скоро из жизни умру.
Потому что мой сад никогда не вернётся,
день потухнет, мазутом душа захлебнётся
И источится время на нашем юру.“
(с.396).
Строки Николая Переяслова, описывая пейзаж России, тоже говорят не о чистой родниковой водице. В стихотворении “Возле станции Липяги“, где ”Пожелтевшие лопухи// машут вслед электричкам рейсовым”, читаем:
„В ветре носится пыли взвесь,
в лужах нефть блестит переливами.
И, наверное, даже здесь
можно пробовать быть счастливыми.“
(с.384).
А до этого в стихотворении, предыдущая, была строфа:
„Я стою на платформе, жмусь,
за колонной от ветра спрятавшись…
Эта станция – тоже Русь!
Тут живёт моя тёща рядышком.”
(с.383)
Так время личное, внутреннее, и время историческое сливаются воедино в строках поэта, придавая смыслу стиха полифонизм, что всегда является признаком художественного мастерства.
……….
Пруст превратил время
В интимно-личную стихию —
Аналитика пространственности,
Тема времени как Всевременности —
Тема памяти, воспоминаний –
Вот основной стержень.
…………
Вина за содеянное в историческом времени может восприниматься как личная драма:
“Идут на смену времена,
и ночь почти что не видна
в подробностях уже,
и общих списков имена,
и кровь, и общая вина
теряются в дожде.
Видны лишь мутный небосклон
и потускневший клён,
который к месту пригвождён
и жить приговорён.”
(Николай Гуданец, с.153).
Пейзаж смутен, реалии сквозь дождь трудно различить, состояние трагизма безысходности, используя картины природы, передаются мастерски – текст полифоничен, многоголосен. Так художественное описание пространства и времени передаёт актуалии времени исторического опосредованно.
Анализируя истекающее личное индивидуальное внутреннее время, о вине говорит другой поэт – Евгений Голубев, но уже не о вине исторической, общей,
сопряжённой с личной драмой, а о вине индивидуальной, оставляя временное пространство личного жизненного пути в большой, значительной уже части, за плечами:
„Кого любил – застыли за спиною,
Как ангелы-хранители незримы.
Какою искупить могу ценою
Свою вину незримую пред ними?”
(с.143).
Очень интересны у поэта и другие строки, где мгновение времени живописуется им при помощи простанственных категорий:
“Молнии всплеск огневой
Встретит чёрный гранит.
Рисунок дождя черновой
Мгновением сохранит“
(с.145).
Небесное пространство выражено мгновением рисунка, сопрягаясь с пространством земным…
Пространство Беспредельности может пониматься во временных категориях:
“Вечной Беспредельности мгновенья
на земные радости дроблю,
вспышками внезапных озарений
чувствую, вдыхаю жизнь, люблю.
Полыхают памяти зарницы
в позади оставленной дали,
мысли, как встревоженные птицы,
в стаи собираются свои,
и летят под сводами Вселенной,
прошлых аур рассекая дым.
Станут легкой белоснежной пеной
древней кармы вековые льды.”
(с.149).
В этом стихотворении Татьяны Горевой личное внутренне время сопряжено с вечностью, время мыслится при помощи пространственных категий, вплоть до Бесконечности – она может быть и временной, и пространственной.
Красота на исходе времени, как личного, индивидуального, так и времени природного цикла – осень готовится к зиме – ощутима с особой силой в разных поэтических дискурсах. Так, у Татьяны Горевой читаем:
“Прощальный бал заказывает осень,
бросает листья в лет круговорот,
и ничего взамен уже не просит,
и в дальний путь нарядов не берёт.
Не пряча слёз, отчаянно рыдает,
дрожит последней страстью на ветру,
и золото ненужное швыряет
в уплату долга жадному костру.
Прозрачная, умытая дождями,
в плену у наступающего сна
стоит пред голубыми образами
в молитве, как невинная весна.
И, получив небес благословенье,
взмывает ввысь и ловит на лету
надежды робкой тихое знаменье –
снежинок первых позднюю фату.”
(с.149).
А вот стихотворение Татьяны Житковой ”Осень“:
“Ненастный вечер. Шелестит листва,
И ветви в косы заплетает ветер.
И кто-то снова бродит до утра
И засыпает только на рассвете.
И осень, осень падает в ладонь
Холодной и прозрачно-серой каплей…
А утром, меж скользящих тихо штор,
Внезапно – охры полыхают пятна.
Берёзы клонят кроны до земли…
И перед тем, как всё окрасить белым,
Глазам и сердцу – жар и свет любви
Природа посылает милосердно.”
(c165).
Интересно, что обе поэтессы о вечности и о себе пишут так, как будто
Всевремееность и Всепространствееность известна им a’priori:
“Я сегодня проснусь до рассвета,
среди спящих цветов поброжу,
в узелок уходящему лету
все тревоги свои положу.
Золотой мишурой листопада
сброшу с плеч тяжесть прожитых лет.
Спелой мудростью тихого сада
наградит меня осень вослед.
Я бесценную эту награду
легким облаком лету верну,
и с горящими звездами рядом
белым сном на мгновенье усну.
А очнувшись от яркого света,
ощутив звезд живительный ток,
посреди разноцветного лета
брошусь в жаркий зовущий поток.“
(Татьяна Горева, с.147);
„Мои раскачивая сны,
Несется лодка мировая,
В серебряных волнах купая
Отображенные черты.
Покачиваясь в такт векам,
Примеривая шлейф эонов,
Скользит легко и устремленно,
Сверяя курс по маякам.
Кружит, не прекращая путь,
По возносящимся спиралям,
Чтобы однажды в тайных далях
К родному берегу прильнуть”
(Татьяна Житкова, с. 164).
………
Мир как Всеединство
Есть Высшее Я — по Карсавину.
Высшее Я, Личность Мира
Содержит в себе каждый.
……….
И как же трогательно, как открыто звучат строки Тамары Ермоловой:
“Благодарю за промедленье,
За день, без осени, один!”.
(c.159)
……….
По Карсавину, Всевременно
Наше конкретное Я:
Я – прошлое, будущее одновременно,
Я – настоящего ипостась.
……….
В стихотворении ”Мышеловка“ Ирина Мастерман пишет:
“Мне кажется, что я была всегда
и в наказанье сброшена на землю (…)”
(с.254).
А это – строки другого поэта, Зинаиды Дырченко:
“Я столько жизней прожила
В одну, короткую такую“
(с. 107).
Всеединство времён – и личных, и исторических – и пространств, пронизанное любовью – вот лейтмотив многих произведений книги “Планета поэтов 5”.
Личная судьба и судьба Родины слиты, спаяны воедино…
И в стихотворении Геннадия Русакова ”За мелкий горизонт, протянутый по нитке” (c396-397), и в стихотворении Игоря Тюленева “Зрелость“(с.398) личная драма сопряжена с судьбой страны, сопряжение имплицитно, боль кроется за автоиронией лёгкой.
А в стихотворении Геннадия Русакова“Мы маленькие, нищие и злые“ боль уже – без всякой автоиронии, нерв оголен:
“Мы маленькие, нищие и злые.
Мы плохо лжём, но нас научат лгать.
Вон звёзды, в беспогодицу гнилые,
срываются на слякотную гать.
У Бога нет для нас на лавке места.
“Отец“ и “мать“ – судьба о двух словах.
Когда умру под насыпью у Бреста,
пускай их мне положат в головах.
Я никому уже не буду сыном.
Но пахнет детством мокрая трава.
И мама там, в пространстве проносимом,
Чуть блазнится и брезжится едва.
(с.395)
“Дуб, у которого нас расстреливали,// Дуб, живая история,// Раскачивает тень пустую, нас окликая,// Протягивает её нам вслед.”( с.420). Радован Караджич.
Трагизм времени исторического, сопряженный с трагизмом личного Бытия,
явствен в поэзии Вячеслава Шаповалова, составляя единое целое с природой :
„Что было в начале пути – ни к кому не вернётся,
с озерного дна ухмыльнётся дворец Тамерлана,
оступится конь на тропе, и казак встрепенётся,
и серп в небесах обернётся судьбой без обмана.”
(c.133)
Тема Всеединства — одна из магистальных тем поэзии Эрнста Усманова,
Об этом свидетельствуют такие тексты, как стихотворение“ Даль” (c.447),
такие cтроки, как:” Жаворонком в небе,// Как из тьмы колодца,// Прозвучит летящая, //Чистая вода.//Что бумагой впитано, //Полем обернется,// Что огню поведано,// Сохранит звезда.”(с.445).
Некий космизм, некое Всеединство явственны и в поэзии Надежды Черновой (“ Полна я горечи цветенья”,с.123), и в поэзии Николая Филина (Калтыгина) —
“Мы в вечность переходим — про запас”(c. 402).
Мы в вечность переходим, как офицеры запаса – нас призовут.
III
Мы в вечность переходим – про запас, чтобы вернуться на Землю.
Нас призовут.
Во Всеединстве и Всеобщности, где ВСЁ едино, Я – ВСЕБЫТИЕ…
………
Все наши прошлые “Я”,
Все наши “Я будущие” —
Как концепт естества
В “Я настоящего” буднях.
Центр “Я настоящего“
Связан со всем
Личности предстоящим
Или бывшим уже.
И все времени свойства —
Непрерывность – дискретность,
Бесконечность — конечность
Определяются, конечно же,
“Я” свойствами”… Я” категориями.
………..
“Я — Гойя“ – этим стихотворением Андрей Вознесенский вошёл в литературу, сразу был воспринят, как знаковое явление.
Всебытийность, ощущение космизма Миростроя явлены и в стихотворении “Уолт Уитмен против Джорджа Буша“ (Шалва Бакурадзе, с. 78), и в стихотворении “ По тропам утраченного солнца” (Арсен Ваге, с.22-23), и во многих-многих стихотворениях сборника.
“Свет вечности“ – так названо одно из произведений Александа Матвеева (с.372). Посвящено оно Жорж Санд. В сборнике мы встретим стихотворения, посвящённые и Марине Цветаевой, и Анне Ахматовой, и Андрею Белому, и Константину Бальмонту, и другим историческим деятелям… И все эти произведения сопряжены с историческив временем и внутренним временем: история и день сегодняшний, Родины утраченная и обретённая слиты воедино, определяя ментальный и чувственный лад поэта, выраженный затем в художественной форме на страницах.
В поисках себя в разобщённом мире, в стремлении услышать симфонизм мира в созвучии с мелодикой своей души, поэты нередко обращаются к мифологическим и историческим персонажам, как бы примеривая на себя чужие судьбы, как, к примеру, в замечательном стихотворении Елены Шеремет ”Вероне“.
Высокоинтеллектуальные тексты требуют порой особой культурологической подготовки, чтобы быть понятыми и воспринятыми сердцем. Таковыми представляются поэтические дискурсы Натальи Литвиновой (с.90-93), Луизы Пенцо — ( “ВЕНЕЦИЯ, ПЕТЕРБУРГ, ЖЕМЧУЖИНЫ ЕВРОПЫ“,с.114-115).
Осмысливая драму Константина Бальмонта, а вместе с тем и судьбу России, драму которой отразил своей судьбой Константин Бальмонт в полной мере, Геннадий Иванов пишет:
“Любитель солнечных девизов,
Он в мир бросал рулады слов.
И что ни слово – миру вызов
И сотрясение основ.”
В нескольких стихотворениях Геннадия Иванова, представленных на страницах сборника, в имплицитной форме предлагаются несколько способов очищения души народа:
А) Слово, творчество, личная ответственность:
„ Нет зерна, кругом одна полова„;
Б) Мудрость народная:
„ Чтоб наконец-то мы узнали,
Кто друг, кто враг,
Что в нас самих спасение,
Тогда и будет наше Воскресение”;
В) Возвращение к корням, к истокам:
“Был декаданс как испытанье –
Чтоб оторваться от корней,
Но он преодолел метанье “
И всей душой запел о ней,
О ней, о родине, России,
О ней, о русской стороне!”;
Г) Молитва:
Архиепископ Мир Ликийских,
Святой угодник Николай,
Спасай людей в полях российских
И в городах спасай!”.
(с.358-361)
Поэты, видя трагизм Бытия, как бы ищут способы примирения с действительностью, способы преодоления раздробленности, разобщённости, чтобы вновь обрести способность испытывать радость, обрести чистоту души.
Один из способов примирения с миром – способность видеть красоту мира, зная, что время быстротечно и что всё неповторимо:
“И хватит навек даже этих мгновений,
Для счастья юдоли земной,
Где ищет гармонии сумрачный гений
И нищий подпасок степной.”
( Надежда Чернова, c.123).
Иногда описывается сам процесс прихода к истине, к нахождению мудрости, оправдывающей жизнь:
“Ты луч ловил,
Но увидал тщету —
Чтоб уловить
Тот луч свободы,
Ослепнуть надо
И не жить,
А слушать
Голос небосвода”
(Антарес Фэле-Диам, с.41).
Иногда призыв к радости декларируется открыто, как бы утверждая – Радуйтесь!
Выход – в улыбке! (Виктория Запунида, с.77).
Лирическая героиня Татьяны Горевой чистоту души ищет в храме (с.147),
лирическая героиня Татьяны Калашниковой – спасение видит в творчестве (с.126).
Эрнест Усманов говорит о том, сколь драматичен порой бывает путь к Богу:
„Сказано – стучите,
Глухо, не открылось.
Сказано – просите.
Снегом – тишина.”
(с. 445)
Несовпадение устремлённости души к идеалу и ужаса “There is” (М. Левин) приводит поэтов к нахождению крупиц мудрости, знания, которыми жители “Планеты Поэтов 5” щедро делятся.
Владимир Астафьев пишет:
“Не плачь, коль выпала судьба родиться под кустом,
Крутись, как белка в колесе и не крути хвостом,
Вставай, когда собьют с пути и на луну не вой,
С тобой всегда на свете Бог – на этом и на том.”
(с.441).
Крупицы подлинной выстраданной мудрости – и в строках Надежды Черновой:
“Мне снится покой от сраженья к сраженью
У вечной беды на краю…
Родные разделят со мной пораженье,
Чужие – победу мою”
(c.123)
А вот стороки Роберта Култаева:
“Ведь в разборках, обществом творимых,
Всегда по ком-то колокол звонит.
Будь всегда на стороне гонимых –
Истина, как правило, у них”
(c.498)
Роберт Култаев видит истину в борьбе:
„И тем, кто истины взыскует,
Сводя в морщины пяди лба,
Напомни, время, вещь простую,
Что жизнь не мука, а борьба”
(c.497)
Поэты нередко воспринимают саму жизнь как некий текст.
Свидетельство тому – строки Гурама Одишария:
“(…) буквы и слова теперь –
Корни незримых растений(…)”
(c.84)
Юрий Завгородний:
“Догорает буква —
Догорает жизнь.”
(c. 455)
Лам Кванг Ли:
“Если ты – белый лист,
Я буду твоим сонетом.”
(c.59)
Николай Переяслов:
“День, как чистая страница,
ещё нов, цветущ и гол.”
(c.384)
Алексей Ланцов:
“Лес пишет тихие стихи,
Слова рифмует: лисья – листья.”
(c. 472)
Наталья Литвинова:
“Имперской поступью, державною строкой”
Выстукивает август пульс в запястья.”
(c.93)
А иногда на “Планете поэтов 5” мы можем встретить уникальный СТИХОДЖАЗ!
Или джазовую комедию Ефима Гаммера ”Кто виноват“(с.94-97).
“Но свет проникнет в строки стихов“ – пишет Евгений Голубев (с.145).
Жизнь как текст воспринимает и Алан Джеффериенс:
“Облака же тем временем катятся и катятся к морю
как нескончаемые подзаголовки газет.”
(c.74)
Полина Рожнова пишет:
„Слово на Руси – оно соборно.
Слово на Руси – оно от Бога.
И хранит на росстани часовня
буквицы узорные строго.
А откроет кто русское слово,
Голубиную Книгу – в пути,
тот по буквицам до отчего крова,
до родимого —
дойдёт невредим!”
(с.392)
………
В метафизике истории
Совершенства принцип
Неизбежно несёт с собою
Элемент теологизма.
Переходящее в вечность,
“Я“ вопреки всему,
Одолевает время,
Светом исполнив тьму.
IV
Даже просторы сакрализованы на “Планете поэтов 5”!
Так, у Александра Невроцкого читаем:
“Алтарь полей”
(c.309)
Урбанистическое пространство сакрализовано в поэзии Надежды Мирошниченко:
„Что ж ты, Тобольск, о столичной судьбе
не помнишь?!
Красная площадь твоя, как молитва в полночь.
Храмы твои – это веры твоей оплечья,
Стольный Тобольск – ты — бессмертие человечье”.
(c. 376)
Однако есть тексты в сборнике, где пространство, в том числе и урбанистическое, сакрализовано как бы ещё на уровне мифопоэтического восприятия Миростроя:
“На Никитской сирень распустилась.
Всем энергия мая к лицу.
Озарила Москву Божья милость:
Дождь и солнце идут к венцу”
(Карина Риц, c.52)
Иногда в текстах звучит прямо таки призыв к слиянию с природой, к единению с ней, сама природа одухотворена, чуть ли не метафизически:
“Не мучайся, не жди напрасно
Особый знак или призыв.
Мы к высшей воле сопричастны.
Пусть это сложность.Иль азы?
Но выйди в поле ранним утром,
Забыв бессонницы дурман.
Ведь жизнью нам так просто, мудро
Мир исцеленья щедро дан.
Природа трепетной рукою
Коснётся сердца и души.
Не усложняй всё слов игрою.
Дышать, смеяться, жить спеши!
(Ирина Сидорова-Рижская, с.111)
Поэты чувствуют свою неразрывную, как бы Первотворную, связь с природой,
порой мы наблюдаем чуть ли ни явление анимизма в поэтических дискурсах:
“Лунной ночью на камни гляжу,
Камни тоже глядят на меня.”
(Очирбатын Дашбалбар, с.290)
Или:
“Из черных глаз полей течет лошадь”
(Гурам Одишария, с.85)
Или:
“И на привязи ходит звенящее лето
По траве говорящей, по гулкой степи”
(Надежда Чернова, с.124)
Ощущение неразрывной связи с природой обусловливает и выразительные средства поэтической ткани стиха, будь то олицетворения: “Волнуется орешник, сгорбив спину” (Татьяна Калашникова,с.129), будь то обращения, как в стихотворении Рафала Т. Чахоровского “Осень“:
“слушаю шепот
твоих опадающих одежд
к зимней наготе
твоих ступней скользящих”
(c.312)
Язык жителей “Планеты поэтов 5” изобилует метафорами:
“И солнце медленной улиткой
Скользит по бархату руки”
(Евгений Голубев, с144);
“Я чую – там, вдали, твоё окно
Мнёт мгла и дым над крышей треплет вьюга”
(Татьяна Шеханова, c.411)
Сравнениями изобилует:
“Лишь ставни било сквозняком,
Как две лодчонки у причала”
( Валентина Поликанина, с. 35);
“Тени тонки, как балерины”
(Александр Бардодым, с.7)
В книге много олицетворений:
“Лес содрогался от блаженства”
( Валентина Поликанина, с. 34);
“И деревенька девичьи нежна.”
(Вячеслав Шаповалов, с.130)
Жители “Планеты поэтов 5” знают, что такое игра слов и владеют ею мастерски:
„О город-кров, я не твоих кровей”
(Марина Тервонен, с.503)
Новое время диктует новые образы, новые ассоциации:
“В полночь разрядился мой мобильный
и последняя карета скорой помощи
превратилась в тыкву”
( Елена Зейферт, с.65)
Отражает новые актуалии современности и лексика несколько иного рода:
“С эскортом черных бэтээров”, „герлскауты малышки„
( Александр Бардодым, с.8)
Новая реальность отражена не только в лексике произведений, она – в самих
биографиях авторов, драматизм которых воздействует на читателя посильнее любой лексики. Стоит прочитать вступительное слово к первому автору сборника —
Александр Бардодым … Стоит прочитать его великолепные произведения…
Стоит только представить себе, что, одарённый таким поэтическим даром, поэт мог бы написать, не будь этого короткого словосочетания в биографии – “погиб в бою” (с.6).
С особым трагизмом звучит сегодня тонкая автоирония этого автора в стихотворении “ МОЙ IMAGE” (с.9)…
Автоирония же в текстах Виславы Шимборской воспринимается читателями с благодарным пониманием — улыбаешься сей тонкой мудрости в ответ (с.314-317).
Жители “Планеты поэтов 5” внимательны к деталям, что всегда считалось одним из основополагающих принципов художественного мастерства:
„ Ты помнишь, дружище, китайские кеды?
Коленную выпуклость детских колгот?
Настольный хоккей у блатного соседа?…
Дай памяти, Боже, какой это год?
Ты помнишь те, вязанные рукавицы?
Да-да, на резинке из старых штанов…
Родителей наших счастливые лица:
Гагарин, Харламов, Блохин, Моргунов…
Ты помнишь – мы жвачку жевали неделю,
На ночь в холодильник её положив?
Ты помнишь “Орлёнок“? Вот это был велик!
Разбит он, до наших детей не дожив.
На школьном дворе помнишь лихость былую?
И первый, с ночёвкой в палатке, поход?
А, помнишь, РЕШАЛИСЬ на поцелуи:
Дай памяти, Боже, какой это год?
Давай-ка, припомним дружище мой Рафик,
Какая Европа, Америка, бля?
„Несчастное детство”? – Пошли они на фиг!
Счастливей – не будет уже у тебя!!!..
( “ПИСЬМО ДРУГУ“. Анатолий Гершкович, с160-161)
Адресаты, к которым обращаются в своих поэтических дискурсах жители Планеты поэтов 5, самые разнообазные. Так, у Гали Плисовской читаем:
“Пустота вокруг – ни души,
Только сердце кричит в тиши,
Просто так кричит, никому,
В беспросветную, черную тьму”
(c.11)
Само произведение так и называется:“Никому”…
“Никто” как адресат речи!
Понятно, что это значит – близкому, родному, способному понять и полюбить,
пусть пока и неизвестному…
Адресатом может быть близкий человек – “Другой”, по М. Левину, а также — исторический деятель или отдалённый в историческом времени поэт, путешественник…
Адресотом могут быть люди:
“Люди,
Смилуйтесь надо мной!”
(Джуна, с. 357)
Адресатом может быть Бог:
“Не дай же, Господи, ему такой тоски
Утробной”
(Ирина Мастерман, с.354)
Рассуждая о судьбах Отечества, поэт художественными средствами может создать в стихотворении образ креста визуальный:
“По вертикали, Елфимов, по вертикали
Поле истории русской порепахали”
(Надежда Мирошниченко, с.375)
Такой же визуальный образ креста возникает пред глазами, читая строки Веры Виноградовой:
„Здесь грань моя с душой нетленной
Внезапно преломилась — в крест.”
(c.307)
Иногда Бог присутствует в стихотворении имплицитно, не называется:
“Свечевидные кипарисы
созданы для того,
чтобы поднять голову к их вершинам
и удивиться необъятности неба.
“Надо же!”
(Елена Зейферт,с.67)
Иногда основой стихотворения становятся истины Ветхого и Нового Заветов.
Так, у Анатолия Гершковича читаем:
“Блаженны те, кто духом вечно нищ”
(c.98)
А это – строки Нины Герра:
„начнём неспешно камни на дорогах
воспоминаний собирать”
(с.320)
Иногда автор говорит от имени Бога:
“На крещенье твоём и я оставляю след
рядом с твоим; оставляю на камне
имя и лик; целый век (…)”
(Слободан Ракитич,с.422-425)
Композиция стихотворения “Крещение“ участвует в эмоционально-эстетическом
воздействии на читателя – оно констуируется из трёх частей, символизируя тем самым Триединство.
Иногда поэтом отображается сам путь к Ьогу, когда ум рассудка и ум сердца лирического героя произведения находятся как бы в диалоге:
“Речам внимаю – смысл сокрыт веками,
Но завораживает таинство обряда.
Стекает воск и угасает пламя.
И кажется, что близкое всё рядом”
(Евгений Голубев, с.143)
Велика в поэтических текстах и роль молитвы.
Так,Татьяна Горева пишет:
“ Молилась женщина во храме”
(c147);
„Молитва” – так назван поэтический дискурс Валентины Поликаниной(с.35);
“И для молитв
Мне не достанет
Слов…” —
это признание лирической героини Сэды Вермишевой (с.28)
В разных поэтических системах неотступно звучит вопрос – с чем душа предстанет перед Богом?
Сергей Гловюк:
“Невесомой, прозрачной, свободной,
среди звезд, испускающих свет,
нам – юдолью умыться холодной,
ей – пред Богом держать ответ”
(с.348)
А вот – замечательное стихотворение “Ищу содеянное в памяти” Зинаиды Дырченко:
„Путем ошибок и печали
нас жизнь к признанью привела –
мы чистой верой обнищали
в любовь и добрые дела.
Ищу содеянное в памяти –
понять, а что же мне зачтут,
не зря ведь нищенки у паперти
за лепту малую клянут.
И костылем грозят, и кружкою,
когда, копейкками звеня,
вся их судьба, нелепо русская,
с упреком смотрит на меня.”
(с.108)
Как много в этом словосочетании – “нелепо русская“!
Оно делает произведение многоплановым, полифоничным.
Оно делает стихотворение произведением искусства.
V
Иногда внутри книги мы встречаем как бы перекличку голосов.
При всём различии субмиров в единой, макросистеме, есть некие базовые ценности, которые порой выражаются и в схожих художественных образах:
„ПОДОРОЖНИК”
“Я в гамме цветовой
мазок неосторожный,
не лютик луговой,
а пыльный подорожник.
Тропой ко мне пришли
и лапти, и сандалии,
к покосам косари
и с ружьями солдатики.
Моя такая жизнь –
букет украсить нечем,
но… к ране приложить –
кому-то
станет
легче.
(Зинаида Дырченко, с.108);
“Я ПРОСТОЙ ПОДОРОЖНИК“
Я простой подорожник.
Рос в латгальской пыли.
Меня мяли колёса
И хлестали дожди.
Высоко не поднялся.
И красиво не цвёл.
Но зато не зазнался,
Земляков не подвёл.
И свой крест я не бросил,
Не сбежал под откос,
И целебные росы
Вам до сердца донёс…
Я увяну безвестно,
Словно вовсе не жил…
Только помните честно:
Я собою Вам раны лечил.”
(Пётр Антропов, с.138-139)
Иногда в разных поэтических субсистемах звучат темы, индивидуально выстраданные, но созвучные другому жителю “Планеты поэтов 5”, его поэтической образной системе. Вот два сихотворения, написанные совершенно в разной художественной манере, но выражающие схожую метальность: это ”СОНАТА МОЛЧАНИЯ” Татьяны Калашниковой (с.128) и стихотворение “На свете старом — в свете новом“ Валерия Михайлова:
“На свете старом – в свете новом –
Не тронь молчанья ветхим словом,
Пусть в тишине свеча горит.
Она – безмолвная молитва,
С гнетущей тьмой святая битва,
И слово новое таит.
Оно – как пламень раскаленный,
Свечой над миром вознесенный,
Суть света, вечная краса…
Мятётся тьма, трепещут бесы,
И рушатся глухие бездны –
И торжествуют небеса.”
( Валерий Михайлов, c.119)
А вот – финал стихотворения Татьны Калашниковой „МОЛЧАНИЕ„:
“Ещё мгновенье – и…
проникновенно,
пронзая неба облачную вату,
струится зычно музыка Вселенной.
Для нас звучит Молчания Соната.”
(с.128)
О сакральной значимости слов, о сакральности молчания говорит в несколько иной стилистической манере в стихотворении “СЛОВО“ Олег Михалевич. Вот финал стихотворения:
“И словам вверяясь, словно Богу,
подбираю ношу по плечу.
О пустом болтаю понемногу,
а о важном – искренне молчу.”
(с.179)
И вот – по контрасту – в другой художественной субсистеме – стихотворение о том, как тягостна порой немота:
“(…)По уши в немоте – и уже не рад,
Звук своего голоса позабыт.
Подключите, как дыхательный аппарат,
Слово – отдам немоту на сбыт”
(Вера Панченко, с.213)
Как тут не вспомнить В. Маяковского –
„За одно только слово – ласковое, человечье”!
Чрезвычайно интересно стихотворение Веры Панченко “Жизнь сама написала сценарий“:
“Жизнь сама написала сценарий,
Как – никто не узнал,
И придумала мыслящих тварей
На достойный финал.
Но они полюбили подмостки,
Уходить не хотят,
Указанья, ремарки и сноски
Забывают подряд.
Нескончаемо действо на сцене,
Все искуснее грим,
Или это в игре светотени
Только кажется им?“
(Вера Панченко, с.210)
Познаваем ли мир?
Где реальность, где её границы?
„Жизнь моя, иль ты приснилась мне?” – вспомним знаменитое Сергея Есенина…
О жизни в миру как о жизни на сцене, где не понять – сон ли, явь ли – реалии стираются – пишет и Алексей Ачаир (Алексей Алексеевич Грызов) в стихотворении “Актер“ (с.137).
А вот стихотворение Натальи Воробьёвой-Хржич “ПРОЛОГ “:
Пролог – это новая пьеса,
Завязка, начало начал.
Исходная точка сюжета,
Наития бодрый аврал.
Пролог – это дрожь обещанья,
Пролог – увертюры клинок,
Вступительное содержанье,
Пролог, иль, быть может, подлог?
(c.479)
В современном мире веками выпестованные основы человеческого общежития модифицированы, размыты. Стёрты грани между добром и злом, и это с особой чуткостью выражено поэтами в художественной форме:
“белый квадрат на черном
черный квадрат на белом
притягиваются один к другому
растворяются один в другом
на сплошном сером фоне
и снова возникает извечное
как и кому пропахать межу
между правдой и ложью”
(Юрий Завгородний, с.454);
“Что видит зрячий – вкривь и вкось
Виденье, что дарует зренье.
Пошита правда на авось
Из ярких лоскутов мгновений.
Как жить без праведных границ?
Словам, поступкам нужно русло.
Так много падающих ниц
С мольбой под свет лампадный, тусклый.
Вся боль – от поисков огня.
Сухие губы жаждут веры.
Мелькнула истина? Она?
Нет, только смутный лик химеры.”
(Евгений Голубев, с.144)
При стёртости чётких поведенческих ориентиров жизни в обществе, как следствие этого – потеря идентитета, нивелирование личности, обезличивание,
что отмечают современные философы как одну из основных экзистеционных драм Бытия, все мы становимся будто подчинены некому коду:( J.Lyotard). Об этом явлении – авторы сборника в образной, художественной форме:
„Не одолеть мне холод обезличья
И серой массы усреднённость.
Паду и я от этого бесптичья,
Копьё своё сломав un otra ves”
(Михаил Крутиков-Светлов, с.437)
О потере идентитета – блистательно и исповедально:
“ как болезненно выходит
мое из меня —
я понемногу теряю себя…
одновременно с болью заходит
чужое в меня —
и я понемногу
становлюсь чужим…
природа в человеке
пустоты не потерпит
даже на миг”
(Юрий Завгородний, с.454)
Как следствие потери себя самого – человеком ли самого себя, нацией ли своего идентита – равнодушие, всеощее равнодушие (J. Baudrillard), и это равнодушие, порой к себе же самому, к жизни своей, во всей исповедальной силе может быть выражено поэтом, как в стихотворении Юрия Завгороднего “ИДУ ПРОТИВ СЕБЯ“:
“иду против солнца
огнем пропекает насквозь
даже кожа горит на спине
а мне безразлично…
иду против ночи
холодом пронизывает насквозь
даже кожа покрывается льдом на спине…
а мне безразлично…
иду против огромного зеркала…
иду против себя – навстречу себе
в глаза свои всматриваюсь внимательно –
стыд печет лицо
холод сковывает спину…
мне становится страшно…”
(c.452)
Люди расстаются с собой, со своей душою, не узнают себя ещё при жизни.
Но в сборнике есть произведение, в котором душа лирического героя со всем трагизмом Откровения – нам — исповедально:
„(…) Плачу над плотью – души не коснётся Харон,
Вот она рядом, над собственным телом кружится,
К Богу взывая, снежинками слезы лия:
“Господи, я ль это? Господи, это ли я?“
(Рауль Чилачава,с.89)
Чувство потери себя, потери собственного идентитета может сопрягаться с потерей Родины, и тогда прошлое время, ушедшее, моделируется как иное пространство – другой берег… Вот она, неразрывная связь времени и пространства, их взаимопереход друг в друга:
«На другом берегу полыхают слепые зарницы,
Там пологий откос, там светлей и прозрачней вода.
Если только огни – не пожар, а река – не граница,
Я туда попаду, доплыву, я успею туда…
Отразилось в реке старой ивы корявое тело,
Но ни рыб в глубине, ни усталых коней на лугу,
А на том берегу грустно машет мне девочка в белом:
То ль прощается, то ли зовёт – я понять не могу.
На другом берегу вспыхнут окна и снова
погаснут,
И дома плащ-палаткой накроет короткий покой,
Но огнями зарниц горизонт воспалён не напрасно,
И багровый туман всё плывёт и плывёт над рекой.
Птичий крик упадёт в тишине, как сорвавшийся
молот
Или камень, разбивший стекло, и опять ни гу-гу.
Ни парома, ни лодки… Ночной обжигающий холод.
Я себя одиноко зову на другом берегу.”
(Гея Коган, с.69-70)
А вот стихотворение “ПАМЯТЬ“ Геи Коган:
“Что тупого забвения есть вероломней?
Если память жива – ты её господин.
Как мне хочется верить,
что кто-нибудь вспомнит
Про меня. Нет, не все, но хоть кто-то один.
И на миг от прямых оторвавшийся линий,
Он круги и спирали зачертит рукой.
И повалится снег, как он падает ныне.
Заметет, как нередко бывает зимой.
И в коротком помине вполне машинально
Бормотнет мою строчку – всего лишь одну.
И над ней не задержится, но беспечально
Для чего-то потом подойдёт он к окну.
Не желая нарушить земного порядка
В двадцать пятом часу безымянного дня
Я пройду, не оставив резных отпечатков,
И никто не успеет окликнуть меня.
На холодном стекле от дыхания дымка,
В порошении белом теряется взгляд.
Я ему улыбнусь с постаревшего снимка
И уйду в своё прошлое, как в снегопад.”
(c.71)
Иногда возвращение в Отчий дом видится не как возвращение в память, в прошлое, но как акт будущего, предстоящего:
“За гробом, за могильною плитой
Раскинулся в иных пределах
мир иной,
Что в сноведеньях
иногда нас посещает
И незаметно исчезает,
не увлекая за собой.
Иной рассвет, иные дали
И вечный день царит на свете том.
В чертогах тех и встретишь-то
кого едва ли.
И неизбывный сон.
Родимый Отчий дом.
(Наталия Воробьёва-Хржич,с.480-481)
Поиск Отчего дома как некой монады, некой духовной субстанции, некой Первоосновы – одна из центральных тем сборника.
Так, Юрий Завгородний пишет:
“эмиграция
это совсем не Эдем
не мед не водка не сало
хотя каждый день
всего мне хватало(…)”
(с.453)
Гурам Одишария говорит о коллективном поиске себя обществом (с. 82).
О потере себя и о поиске своей идентичности Россией говорит и Ефим Гаммер(с.94-97).
Поэты чувствуют свою сопричастность судьбе Родины и находясь за её пространственными пределами, и наблюдая непосредственно из окон вагона поезда, в пути:
„Поезд едет на восток.
За окном мелькают елки.
Дует девочка в свисток,
Свесив ноги с верхней полки.
Я спокоен, я не злюсь,
Надо всё сносить достойно.
Я смотрю в окно на Русь…
Ей трудней, а как спокойна!..”
(Николай Переяслов, с.385)
VI
Иллюзорность Бытия побуждает искать точки опоры, если не в реальности, то хотя бы в прошлом. Так, своё потрясение от музыки Елена Шеремет выражает в финале сихотворения “Музыка“:
„(…) Аккорд последний. Руки замирают –
Так сложены у птицы два крыла.
Но музыка ещё парит, витает –
Я прикоснулась к ней. Она была.”
(с.267)
Музыка была точно, она не иллюзорна…
В этом стихотворении Елены Шеремет всё построено на контрасте Сама музыка звучит то громче, то тише – единство и борьба противоположностей… И время – всё художественное действо исполнено в настоящем времени, финал – в прошедшем, что создаёт дополнительную эстетическую константу..
На парадоксе, на котрасте построено и стихотворение Вальдемара Вебера “Я сидел в читальном зале“ (с.62). Стихотворение описывает реальную, бытовую на первый взгляд, ситуацию, но подтекст, угадываемый в стихотворении, значительно расширяет семантическое поле произведения. ”Как счастливая любовь,// Рассудительна и зла” –невольно вспоминаются строки А.А Ахматовой…
Вот финал стихотворения Вальдемара Вебера:
“Лишь по дороге домой думал;
Нет ничего страшнее счастливого смеха,
Не предназначенного тебе”.
В стихотворении этого же автора “Военная подготовка“ – описывается ситуация, но подлинный смысл произведения гораздо объёмнее, многограннее… О подобном явлении говорил и теоретик кинематографа C. Metz:история, рассказываемая в фильме при помощи присущих именно кинематографу изобразительных средств, не является тем, о чем говорит фильм.
Порой тексты, представленные в книге, говорят гораздо больше, чем сам текст, многое остаётся в магии подтекста (Barthes,Homski).
Текст больше текста, многозначность и полифоничность ощутима и в стихотворении Геннадия Русакова “За мелкий горизонт, протянутый по нитке“(с.396)., и в стихотворении Тамары Ермоловой “БЕЛЫЕ РОСЫ“ (с.158),
и в стихотворении Алексея Левшина “Да уж ладно. Перестаньте(…)“(с.476-477),
и во многих и многих произведениях сборника.
Нередко на художественном пространстве сборника композиция строится по контрасту – всё стихотворение повестует об одном, а финал выводит произведение на совсем иной смысловой уровень, и это контраст создаёт дополнительное эмоциональное и интеллектуальное напряжение, даруя полифонизм. Таковы стихотворение Татьяны Калашниковой “AUF DEM ZU SINGEN“(с.129), стихотворение Елки Няголовой “ПРЕДСКАЗАНИЕ“(с.49), стихотворение Ирины Лукашевой “ЗДЕСЬ СОЛНЦЕМ ОБЕСЦВЕЧЕНА ЗЕМЛЯ“(с.279), Натальи Барабанщиковой “МИХАИЛУ СЕМЕНОВИЧУ КАЗИНИКУ“(с.282-283), Фетероффа Колена “Я не должен был делать этого“(с.430-431) и многие другие стихотворения.
Композиция участвует в эмоционально-эстетическом воздействии на человека и в стихотворении Ефима Гаммера “Стиходжаз“(с.94), и в стихотворении Слободана Ракитича “КРЕЩЕНИЕ“(с.422-425).
Не только лексико-синтаксическая конструкция стиха участвует в ходожественно-образном воздействии на читателя, но и фонетика стиха – таков финал стихотворения Вячеслава Шаповалова “РУССКАЯ ТРОЯ:ПРИИССЫКУЛЬЕ“:
“Балыкчы, Кара-Кол, Кара-Ой,
Кош-Кол, Сары-Камыш, Чон-Сары-Ой…”
(c.132)
Как тут не вспомнить знаменитое “ Скрымтымным“ Андрея Вознесенского!
Парадоксальность мышления – основа современного искусства, ибо мир парадоскален. Парадоксальность лежит в самой двойственной основе человека:
„Дух азийский кричит,
С европейской разумностью споря”
(Нэлли Абашина-Мельц,с.495)
А вот стихотворение Вальдемара Вебера:
“После войны
в нашем классе
у меня одного был отец,
за что остальными,
случалось,
я был беспощадно бит.
До сих пор не забыл
вкуса крови во рту
и кто бил, и куда.
Ничего не забыл,
но знаю:
им куда тяжелей
вспоминать об этом.
(с.61)
И не парадоксально ли название стихотворения Вайтека Мигалика
“БАЛЛАДА О ТЩЕТНОМ УСИЛИИ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ПОСЛЕДНЕЙ ПЕРВОЙ ЛЮБВИ“(с.427)!
А вот великолепные строки Сергея Лаврова:
„ А ночь нежна, грешна, тиха,
Ночь набожна – молюсь без страха „
И всепрощающею плахой
Ласкает голову рука”
(Сергей Лавров,с.369)
Вот – строфа Леонида Кутырева-Трапезникова:
“Я за Вами, как цацки ворует сорока,
подбирала насмешки, уйдя в молчаливость,
но молиться за князя греха и порока
не могла, на колени упав – и молилась”
(с.363)
О противоречивости женской души повествуют многие произведения сборника.
Это и стихотворение Елены Шеремет “Вероне”(c.267), и стихотворение “ Неразбериха женских мыслей” Алёны Антиповой(с.249), и многие-многие произведения книги…
Драматизм любви очень токо выражен Алёной Антиповой:
“И на две души одно тело.
Ты пришёл не так, как хотелось”
(c.247)
Мудрая нежность – и в стихах Олега Михалевича “ТЕОРЕМА”(с.179),и в стихотворении Леонида Беликова “МЫ ВМЕСТЕ“(с.325), и в стихотворении Вадима Шершова “ОБРЕТЕННЫЙ РАЙ“(с.464-465), и во многих стихотворениях сборника, посвященных любви.
Но в книге есть и такие строки:” В саду любви не ценят постоянство”(Игорь Тюленев,с.401).
Мы живём в век симуляции, согласно философам( G. Simmel) — и чувств — в том числе… Но природа человека противится симуляции, и особенно – в любви…
“Я и оседлавший осла мой оруженосец
отважимся спасти красавицу вымышленную,
спасти её —
судьбы нарушив невидимый сценарий,
однажды, в один незапланированный день
спасти
во имя Любви,
давно ненужной никому…
во имя Любви,
анахронической…
дремлющей под простыней бронированной…”
(Арсен Ваге,с.23)
VII
В сборнике “Планета поэтов 5“ много стихотворений, проникновенных и красочных, посвящённых любви. Такие тексты есть и у Юлиуша Эразма Болека (с.300-301), и у Вадима Новожилова (с.189), и у Марины Тервонен (с.503),
и у Елены Сутра (с.226), и у Ирины Шеевской (Вилюмовской) (с.233), и у Марины Гарбер (с.270), и у многих других авторов.
Порой любовь драматична, и драма передана очень тонко выразительными средствами стиха:
“Колени пахли солнцем и песком,
А плечи были солоны, а руки –
Упруги и прохладны, словно волны,
Как ветер, вечно молоды. А губы
Всё отдавали горечью, хоть море —
За тридевять земель… Но был июль.”
(Татьяна Шеханова, с.413)
Конфликт – неотъемлемая часть жизни человека(G.Bachelard). Ужас бытия – это всегда данность – он неизбежен, как само Бытие (М. Левин).
Описывая актуалии дня сегодняшнего конфликт между идеалом и реальностью выявляется жителями “Планеты поэтов 5” во всём драматизме. Драматизм дня сегодняшнего отражён и в текстах Алеся Писарика (с.30), и в текстах Юрия Чистякова (с.54-55), сама атмосфера страха — (Рудольф Культаев,с.499), тоски — Алексей Ланцов (с.470-472) в осмыслении русской истроии переданы высокохудожественно. Атмосфера ужаса “There is” явлена в полной мере в заключительном стихотворении сборника (Элла Парастаева, с.504-505).
Можно взывать открыто:”Исцеляйся, Россия!”(Наталья Чистякова, с.408), а можно анализировать судьбу страны опосредованно, размышляя над судьбами великих сынов и дочерей Её , так, как в текстах Виктора Будакова (с.334-335), Владимира Бояринова (с.330 -333), Юрия Беляева (с.326-327).
Можно открыто вопрошать:”Где Россия? Родина? Любовь?“(Юлия Пелихова-Хэдберг,с.296), а можно – глубоко переживать судьбу страны в контексте судеб христианства (Иван Голубничий,с. 350).
Жители “Планеты поэтов 5” болеют сердцем и о Грузии (Рауль Чилачава,с.87; Елена Зейферт(с.64-67), и о Молдове (Мария Веселовская-Томаш, с.338), и о Туркменистане (Атамурад Атабаев,с.438-439), и об Азербайджане (Насиб Набиоглы,с.18-21), и об Армении (Сэда Вермишева, с.26-29).
Порой происходит как бы раздвоение между двумя Родинами, как в поэтических дискурсах Надежды Гейловы (с.482) и Сергея Назарова (с.460-461).
В песенной стихии Юлии Гиацинтовой понятия Родины и христианских ценностей сопряжены (с. 442-445); само понятие Родины Николай Романенко анализирует, обращаясь к образам Овидия и Горация, исследуя в художественной форме их жизненный опыт (с.216-217); Евгения Ошуркова пишет:
„На повороте, друг, наверно, ты
Промолвишь:”Это нам знакомо.
В твоих стихах ночует Лермонтов.”
Ну а кому там быть другому?”
(с.207)
Жители “Планеты поэтов 5” живут порой не только в разных Родинах, но и разных вариантах трактовки исторического времени, что отражается в текстах Феликса Каца (с.167) и Петра Антропова (с.138).
“Расстрелян день” – пишет о войне Мирослава Метляева (с.289)…
А это – о войне – Никита Стэнеску:
“Не забывайте никогда о павшем,
имя выкликайте, не оставляйте одного.
Тогда прибавится ко всем улыбкам нашим
невидимая, не убитая, его.”
(с.414)
Пытаясь понять природу добра и зла, авторы делятся с нами художественными образами, как Станислав Бондаренко в стихотворении ”У ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ ИВЫ”(c.448-449), как Михаил Казиник в текстах “ЛЮДИ МОЛЯТСЯ БОГУ”,
“ЛЮДЯМ ОТВЕЧАЕТ ДЬЯВОЛ”(с.488-490).
Тема сакрального в стремлении понять саму природу человеческой личности звучит во многих поэтических дискурсах. Так, Лариса Подаваленко пишет:”Я починаю с Богом тишину// В миру начал(…)(с293); сами названия поэтических текстов говорят о многом:”ХРАМ”(Александр Якимов,с.240), “В ХРАМЕ“(Елена Шевченко-Гросс, с.236).
Авторефлексия – один из способов постижения мира, как в очень женственной поэзии Евгении Рузиной (с.218-221).
Глубокий и самобытный самоанализ, когда говорит как бы “одна из всех, за всех, противу всех”, может являть собой ярчайший образец индивидуального стиля, идиолекта ( Фаина Осина, с.202-205).
Но и описывая пейзаж – Рижского ли взморья (Алла Никитенко,с.184-185), Афин ли (Наталья Лебедева, с.172-173), поэт выражает свою индивидуальность – пусть опосредованно, исподволь…
Запечатлевая мгновения общения с природой, поэты как бы стремятся остановить время… зная его конечность.
Поэты порой как бы готовят себя к встрече с бесконечностью:
“Снова год на исходе – к убытку
Повернулась надежда моя,
Всё ж опять наряжаюсь в улыбку:
Ну, а вдруг, ну, а если не зря!”
(Ольга Орс, c.201);
“(…)Дай мне живительной влаги
Неумирающего рассудка,
Чтобы и в старости мой мозг
Подчинялся мне беспрекословно,
Чтобы никто не посмел сказать:
“Жизнь прожита
И нечего говорить о ней”
( Наталья Шурина,с.16)
Тема памяти, когда время измеряется по совсем иной шкале, чем историческое время ( единица Бергсона – единица измерения времени внутреннего) – одна из магистральных тем сборника, тема воспоминаний…
О способности памяти запоминать только хорошее в прошлом – и в этом одно из отличий времени внутреннего от времени исторического – блестяще – в дискурсе Любови Каринг-Мьюэнч ”ПАМЯТЬ“ (с.468-469).
Жители “Планеты поэтов 5” много думают и пишут о конце земного Бытия.
Они как бы пытаются ответить на вопрос – обратимо ли время?
Каково место смерти в структуре интеоризовонной темпоральности?
„И что есть смерть? И что такое жизнь?
И в чём её предназначение?
Рвануться звёздочкой однажды ввысь
И в этом видеть продолжение?”
(Александр Матвеев, с.371)
Поэты пишут о бессмертии души ( Джуна,с.354-357; Ольга Митавская, с.174)
Поэты пишут о своём страхе перед смертью, перед жизнью, перед любовью,
ставя слова “жизнь”, “смерть”, “любовь” в одну строку (Любовь Соловьёва,с. 222).
Тот, кто боится любви, боится смерти.
И только любовь способна одолеть страх смерти.
Отчасти — творчество.
Поэтическому, музыкальному, актёрскому творчеству уделено много веимания в поэтических дискурсах, а также – изобразительному искусству, особенно – импрессионизму.
О поэтах и поэзии своебобычно говорят нам и Нэлли Алифанова (с.242), и Марианна Озолиня (с.190), и Александр Ольбик (с.194), и Георгий Почуев (с.258-261).
Фазиль Искандер писал:
“ Не прав ты, не прав ты, не прав ты,
Когда о поэзии речь.
Не правду, а музыку правды
Ты должен из слова извлечь “
На Планете поэтов 5 музыка правды звучит!
Тончайший музыкальный поэтический слух составителей этого уникального издания послужил гарантом звучания музыки правды.
Когда-то Орфей пел на своей лире аргонавтам, чтобы заглушить голос сладкоголосых, но погибель несущих сирен. Он пел аргонавтам о том, что впереди – Золотое Руно, дарующее Бессмертие, а позади – Родина. Родная сторона. И путь, обозначенный лирой Орфея, оказался для аргонавтов единственно верным.
Быть кормчей звездой не легче,
Чем быть не звездой вообще.
По звёздам таким человечество
Ищет систему мер
В космосе Духа, культуры,
Вселенной логоструктур,
В мире рифов подспудных,
В ложных истин миру.
Все потенции классики
В многоликих трудах –
Коды неоднозначности,
Всеединства размах.
Доктор гуманитарных наук
Эляна Суодене
2011.05.23
Ваш комментарий будет первым